Любовь Попова: Любовь на спор

Разворачиваюсь и иду по весенней аллее в сторону нашего жилого комплекса. Мне нравится май. Слякоть уже сошла, а до лета еще есть время. Еще есть время, чтобы определиться, куда поступать в сентябре или может быть начать работать. Потому что последние девять месяцев я просто сижу на шее у новоявленного отца.

Мы с ним почти не разговариваем, но его помощь и заботу я принимаю, как должное. Сама не могу понять почему.

Напрягаюсь, когда слышу шаги за спиной. По телу проходит озноб, не связанный с ветром, и, кажется, что вот-вот на меня обрушится лавина.

Я иду быстрее, но и шаги не отстают. Я, конечно, не научена самообороне, но врезать и сбежать смогу, тем более среди бела дня.

Но горло все равно стягивает страх. А что, если мне не показалось. Что если он вернулся и теперь продолжит причинять мне боль. На вопрос «зачем» я даже не пытаюсь ответить. Так же, как на вопрос «зачем он пытался вытащить меня из больницы».

Чувство вины? Это не оправдание его поступка.

Дергаюсь, когда юбка словно за что-то цепляется. Прямо как тогда в поезде и я не выдерживаю. С криком взмахиваю ногой. Но ее ловит сильная рука и, увидев чья, от шока почти падаю.

– Марк!

Он ловит меня и добро улыбается.

Добро? Мне хочется расцарапать его лицо, у меня сердце заходится от стука, в ушах звенит, а он улыбается.

– Ты знаешь моего брата? – спрашивает Марк… И я пытаюсь понять, что он несет, и хочу, чтобы он убрал от меня свои руки. Но он и сам меня отпускает. Снова спрашивает: – Ты, наверное, знаешь моего брата. Марка?

Моргаю долго-долго, наверняка выгляжу как дура. Но прокашлявшись и оправив юбку, начинаю осознавать действительность. Даже изменившись, Марк бы никогда не надел рубашку и жилет.

– А ты…

– Кирилл. Кирилл Синицын. А тебя как зовут?

– Зовут?

Слов нет. Просто вот не знаю, что сказать. Потому что смотреть в лицо Марка больно. Осознавать, что это не он, еще больнее.

И эта улыбка. Добрая. Не Марка она. Он так не умеет. Даже шутка или изгиб губ его всегда циничны.

И я к этому привыкла. А как привыкать к доброте? Да, собственно, и зачем привыкать…

Просто развернуться и уйти. Не прощаясь.

– Стой, стой, – его пальцы хватают мое запястье, его голос почти такой же… Но. Вот она разница. Ничего.

Я не ощущаю ни покалывания, ни тревоги, и сердце возвращается к привычному ритму. Это не Марк.

– Ты имя свое не сказала.

Мне не хочется говорить, потому что тогда это может всколыхнуть в нем воспоминание. Может быть он что-то слышал?

– Даша, – все-таки говорю и мягко высвобождаю руку. Поворачиваюсь и разглядываю его уже спокойнее. Нет даже короткой щетины, что при поцелуях царапала кожу, а вместо скул как будто щеки.

– Даша… Мне нравится.

– Что… Нравится? – с вычищенных до блеска ботинок поднимаю взгляд. А он словно ждет от меня чего-то.

– Ты нравишься… Надеюсь, мой брат не сделал тебе ничего плохого? – хмурится «Марк», и меня начинает потряхивать.

Не знает…

Получается, он тогда не прилетал? Получается, он ничего не знает?

Для него я просто девушка. Просто девушка, за которой он бежал. Это напоминает обычную сцену знакомства миллионов пар.

Облизываю пересохшие губы и понимаю, что совру, если он будет расспрашивать подробнее.

– Так вы встречались с Марком? – напирает он, и я отрицательно качаю головой. Молчу, наблюдая, как ветер колышет отросшие волосы. Марк любил стричься короче. Марк не любил долго разговаривать, если только мы уже не занялись сексом. Марк любил секс. А я любила Марка.

– Нет, мы не встречались, – и ведь это почти правда. Разве можно назвать то, что между нами было, отношениями? Безумие – и все. Любовь, которая завершилась изнасилованием в психиатрической клинике. Какие это отношения? Это… – Я его почти не знала. Просто удивилась, что у него близнец. Говорят, он кобель?

– Это уж точно, – смеется Кирилл. Да, уже лучше. Кирилл. – Слушай, Даш. Ты извини, что так нахрапом. Просто… Мне показалось… Короче, выпьем кофе?

Он спрашивает, а я уже готова на отказ. Не он первый зовет меня на кофе за последние пару месяцев. Не ему первому я откажу.

Капучино. Оно напоминает Марка. Горький, как «молотый» человек, сдобренный молоком, как внешним обликом, и пенкой, как юмором.

– Я не пью кофе.

Кирилл усмехается, подходит ближе. Я уже и забыла, какой Марк высокий. И даже мои каблуки не помогают сделать наш рост равным. Что бы он сказал, увидь меня сейчас? Да еще и в компании брата.