Жасмин Майер - Ее невыносимый лжец

– Аля, пожалуйста, хватит играть с мячом. У меня голова раскалывается.

У меня даже не было сил рычать, да простит меня логопед.

Мяч в последний раз отскочил от пола, и дочка прижала его к груди обеими руками.

– Мы пойдем на улицу, мамочка? – обрадовалась Аля.

Погода была хорошая, выходной, но мне нужно работать. Я ненавидела себя в такие моменты. Паршиво, что у Али был единственный родитель. Я не могла постоянно отвозить Алю к бабушке, потому что она тоже до сих пор работала и помогала нам как могла. Как и работать исключительно на няню.

Единственным выходом было разорваться надвое.

А еще мне явно не стоило соглашаться на предложение Иры выпить по одной. Пусть это и было несколько дней назад, но я до сих пор не пришла в себя.

В клуб я все-таки поехала. Отметить завершение четырехлетнего целибата, так сказать. Пусть я так и не рассказала Ире обо всем, что случилось в прихожей моей квартиры, отмечала я тем вечером именно это. Почему-то не нашла в себе смелости. Да и самого секса ведь не было, а впечатлить Иру петтингом после внушительного агрегата бывшего двоечника будет довольно трудно.

В конце решила, что переспать с соседом – это даже пошло. Потому что при слове «сосед» воображение рисует кого-то в трениках с отвисшими коленками, а никак не такого мужчину, как Андрей.

Короче, в итоге я напилась сильнее, чем рассчитывала. Я ведь не только целибат хранила все эти годы, но и трезвость.

С утра мне было так плохо, что ни о какой работе и речи не могло быть. И даже маме вечером пришлось привезти Алю на такси. Я хоть правила и нарушала, но за руль садиться в таком состоянии было просто-напросто опасно.

В норму я пришла едва ли не через сутки, и за это время рабочие задачи разрослись как снежный ком. А ведь у меня был график, и если бы я его придерживалась, не сидели бы мы теперь с дочкой в последние теплые осенние денечки в четырех стенах.

Конечно, Але было скучно. Ей хотелось играть в мяч, и я разрешила, чтобы хоть немного поработать, но ритмичный стук мяча отзывался ударами в висках, и работать все равно не получалось. Вот что бывает, когда напиваешься с непривычки.

А еще пора было обедать, а в холодильнике было хоть шаром покати.

– Ладно, – согласилась я. – Одеваемся и берем мяч. Немного поиграем на площадке, но потом завернем в магазин за продуктами. Идет?

– Да-а-а! Спасибо, мамочка.

Я отправилась в ванную, чтобы расчесаться, и с ужасом заметила там замоченный плед. Да черт подери! Как же это я совершенно о нем забыла? А ведь утопленник коротал в мыльной воде уже вторые сутки.

– Мам, я собралась!

Я с силой зажмурилась и произнесла, ненавидя себя еще и за это:

– Выйдем чуть позже, лапочка. Ты пока поиграй у себя… Обещаю. Я только плед постираю. Нельзя откладывать…

Шаги стихли. А потом Аля со всех сил швырнула мяч об стену и ушла к себе в комнату.

Ехать к родителям оказалось ошибкой.

Мои родители были вместе больше, чем я живу на свете. Тридцать пять лет со дня свадьбы. Может быть, это и были розовые очки, но я был уверен, что ни отец, ни мать ни разу не оступались так, как я.

Сейчас я словно взглянул на их брак другими глазами. Особенно на отца, который до сих пор смотрел на маму влюбленным взглядом. И пусть закатывал глаза в точности, как это делал я, но мама только смеялась в ответ и уж точно не орала на него так, как Ника срывалась на мне.

Мне хотелось отвлечься, но вышло в точности наоборот. Я только яснее понял, что оступился. Паршиво оступился и при этом… Проклятье, при этом я совсем не ощущал стыда.

Это не мешало мне, впрочем, испытывать отвращение к самому себе. Я всегда свысока относился к мужчинам, которые не могли держать в узде свой член и меняли женщин как перчатки.

И всегда был уверен, что мой брак – самый правильный и надежный поступок, что я когда-либо совершал в своей жизни.

– Ну что, Андрюша, когда вы с Вероникой порадуете нас внуками? – спросила мама, а мы с отцом синхронно закатили глаза.

– Отстань от парня, Тань, – подал голос отец. – Он уже десять лет как женат. Сами разберутся, когда придет время.

Я кивнул папе, но оказалось, что поспешил с благодарностями.

– Тем более у Андрея всегда работа на первом плане.

«Разве?» – чуть не переспросил я, а потом понял, что да. Так и было. Сколько себя помню, я бредил небом, полетами и самолетами.

– Просто… – протянула мама, размешивая сахар в чае. – Вы же расписались с Никой, когда вам было по восемнадцать, Андрей. Так рано. Мы с ее мамой очень боялись, что вы разведетесь через тройку лет, а вы, тьфу-тьфу, живете как жили. Только внуков все нет. У вас все в порядке?