Катя Лоренц - Куплю тебя для мужа

– Тут где-то аптечке была у прежнего секретаря, Раисы Степановны, – садится в кресло, наклонившись, открывает один ящик за другим. Его голова почти лежит на моих коленях. Сдвигаю ноги вместе, боясь, что он увидит то, что не должен. Меня бросает в жар.

Босс слишком близко, и я не понимаю странную реакцию своего тела. Пока бежала, нога болела. А сейчас и думать про рану забыла. Неловко смотреть на него сверху вниз.

Смущает, переходит в смятение. И для него может ничего такого, а мне стыдно, что создала ему проблемы.

– Вот, – ставит прозрачную коробочку на стол. – Снимай, Оль.

– Ч-что снимать? – говорила мне мама, что начальники могут приставать к секретаршам, а ей: «Максим Сергеевич не такой. У него ведь жена.» Или о чем он?

– Колготки снимай, – усмехается он. – Рану обработать нужно.

– А! – берусь за край подола. – Ой, а как же я?..

– Я не смотрю. – отворачивается от меня. Осторожно поднимаю юбку, оглядываясь по сторонам, снимаю испорченные колготки. Прикрывая трусики в красный горошек сумкой.

– Кхм, – прокашливается он.

– Все. Можете поворачиваться. А лучше. Идите. Я сама, – хочу забрать баночку с перекисью.

– Сиди уже! – промачивает ватный диск и подносит к ране.

– А! Ой!

– Что ты кричишь? – смотрит на меня так что становиться очень стыдно.

– Я боли очень боюсь.

– А зачем тогда к собаке страшной и огромной полезла?

– Так ведь котенок. Как я могла его оставить?

– Ну, не одна же ты была на улице?

– Да, много народу было. На работу все спешили. Им не до котенка было.

– Видишь. Собаку испугалась, не меньше, чем этот котенок, а полезла. Боли боишься, а все равно кинулась защищать.

– Так котенок боялся не меньше, а у меня была палка.

– Палка у нее была! Ты сама как этот котенок, – шепчет он. – Что с ним кстати случилось?

– Домой отнесла. К маме. Я же и говорю. Потому и опоздала.

– А переодеться не догадалась?

– У меня нет другой одежды для офиса. Я зато нитки с иголкой взяла. Зашью так аккуратно, что никто не заметит.

– Чудная ты. Готова? – киваю, кусаю себя за указательный палец. Босс прижимает ватный диск к ране.

– Ой-ёй-ёй! – стону я, размахивая в воздухе руками. Он наклонившись, быстро дует на рану. По ноге расползается его горячее дыхание, вместе с моей кипящей кровью.

– Прошло?

– Да, – я в прострации. Тону в карих глазах босса. Вот так всегда. Понравится мужчина, а он уже занят. Как же жаль, что он женат.

– Ну, все тогда. Спасательная операция завершена, пойду сделаю себе кофе и начнем обучение, – встает.

– Вы сами? Это же я должна делать.

– Так у тебя нога.

– Она уже не болит. Тем более, как-то я сюда доковыляла.

– Ковыляй тогда до кухни. Заодно покажу тебе как эта штука работает.

Мы заходим в просторную кухню. Возле окна огромный холодильник практически упирается в потолок. На столешнице стоит микроволновка, а рядом с ней кофеварка. Подойдя к ней, осматриваю неизвестную конструкцию.

– Смотри, поворачиваешь эту штуку сюда. Это крупного помола, – Максим тянется через меня, прижимается грудью к спине. Я ничего не слышу, не понимаю, в ушах стоит гул, а сердце быстрее отбивает ритм. – Как я люблю. А вот так мелкого. Поняла?

– Угу, – ничего я не поняла. Мозги превратились в кашу. Босс так странно на меня действует. Становлюсь пугливым тушканчиком.

– А вот эту трубочку опускаешь в воду. Ясно?

Бедром задеваю что-то твердое у него в штанах и щеки начинают пылать.

– Да. Максим Сергеевич.

– Молодец, Оленька, – тихо шепчет он. – Теперь сделай мне такое же кофе.

Я встряхиваю головой, прогоняя дурман. Пытаюсь повторить все то, что он сейчас делал.

– Пробуйте, – передаю чашку. Она звонко побрякивает о блюдце.

– Спасибо, Оленька, – его голос обволакивает, окутывая теплом. Знает ли какой гипнотический эффект производит на девушек его улыбка и задорный блеск в глазах? Думаю да.

Максим делает глоток, смотрит проникновенно. Сердце в груди начинает стучать быстрее, и быстрее, оно уже готово выскочить из груди.

Я хочу уйти. Делаю резкие движения, взмахнув руками, задеваю кружку, содержимое проливается на белоснежную рубашку босса.

– Ох, черт! – кричит он. – Что ты такая неуклюжая, Оля!

– Простите, я сейчас. Нужно срочно снять.

Быстро расстегиваю пуговицы. Моему взору открывается идеальная мужская грудь с кучей кубиков, ярко мускулатурой и черной дорожкой, уходящей под брюки. Щеки пылают адским огнем.

– Простите, Максим Андреевич, – быстро промакиваю покрасневшую кожу бумажными салфетками. – Я не специально, – что ж за день то такой? Все одно к одному. В глазах мутнеет от слез.