Irizka2 - Философия секса

Рейли сел на край стула и стал печально ковыряться в тарелке. Дин старался на него не смотреть, уверяя себя, что Рейли в этой ссоре не меньше виноват. Блинчики оказались пересоленными, не так чтобы слишком, и с творожным кремом шли очень неплохо, но дети стали ворчать, а потом и вовсе отказались есть, видимо, втихаря наевшись печеньем. Рейли стал шмыгать носом и ронять слёзы на блины, и Дин пересел к нему ближе и крепко обнял. Его муж слишком чувствительный и слишком эмоциональный вряд ли был сейчас готов выяснять отношения, чему Дин был даже рад. Пусть лучше омега немного поплачет, чем будет возмущаться на поведение супруга.

– Прости, – Дин тихо шепнул ему в макушку, – не хотел на тебя кричать, день просто отвратный.

– Я про всё забываю, за детьми не смотрю, – снова всхлипнул Рейли, – и еда у меня пересоленная…

– Ну, успокойся, – Дин прижал его крепче, не давая омеге ругать себя зря, подхватил со стула, и Рейли сразу прижался к нему всем телом, прося заботы и тепла. – Пойдём в постель, воробушек мой несчастный.

Настроение у омеги тут же сменилось, вся обида и слёзы перетекли в яркую страсть, и Рейли жадно прильнул к Дину, начиная тереться об него и покрывать поцелуями шею. Дин крепче ухватил его, стараясь в сохранности донести ценную ношу. Детей отправил в их комнату, с любимым же заперся в спальне.

Рейли слишком спешил с пуговицами, тянул непослушную ткань во все стороны, со стонами прижимался к оголённой груди. Омега заводился с пол-оборота, пылал, желая и заражая этим желанием. Лёгкие домашние штанишки чуть намокли от выступающей смазки, и яркий, влекущий запах позволил Дину, наконец, забыть обо всех проблемах и плыть, наслаждаясь страстью, что дарил любимый. Ему не удалось даже выбраться из штанов, Рейли расстегнул ширинку и запрыгнул сверху, насаживаясь и горячо выдыхая.

Пристроившись, он замер, словно только это было нужно и важно – близость с любимым, единение, после которого все обиды и неприятности исчезали. И Дин его не торопил – просто любовался, наслаждался его горячей теснотой и позволяя ему вести.

Рейли стал раскачиваться, чуть приподнимаясь и постепенно ускоряясь, направляемый своей страстью. Прикрыв глаза, он отдавался своим желаниям – прекрасный, горячий, от его близости Дин всегда сходил с ума, утопал в собственных ощущениях и забывался, наслаждаясь моментом. Такого Рейли хотелось фотографировать, запоминать и хранить, потому что этого идеального омегу нельзя было потерять.

Рейли выгнулся и со стоном кончил, забрызгав Дину грудь. От накатившейся слабости руки у него стали дрожать, и Дин притянул его к себе, укладывая рядом.

– Подожди, а как же ты? – попытался возразить Рейли.

– Мне хорошо. Мне очень хорошо.

Дин погладил своего омегу по покрасневшим щекам, поправил выбившиеся прядки и прижал к своему плечу. Рейли был рядом, преданный и любимый. И Дин знал, что должен быть благодарным за каждую минуту, что они вместе, за терпение, за заботу, за сыновей и за то, что все эти годы Рейли ни разу не пожаловался, хотя бывало во время течек Дин чувствовал, что не справляется.

Его разрывало от внутренних противоречий – он не желал терять Рейли, не мог лишиться лучшего и самого любимого омеги и даже верил, что никогда больше не сможет так полюбить. Но и работу потерять не мог. Газета была не только его смыслом жизни. Дин считал, что, перестав быть главным редактором ведущего издания Норге, он потеряет право на Рейли. Нужно было что-то придумать. Найти какое-то решение. Но такое, чтобы ему не пришлось выбирать…

– Завтра я приготовлю тебе самый вкусный ужин, – зевнув, пообещал Рейли.

– Спасибо, – Дину хотелось добавить, что ему ничего не надо, что в его жизни всё есть, и он по-настоящему счастлив, но горло перехватило спазмом, и он лишь крепче прижал к себе омегу, не желая показывать своей слабости.

Следующим утром в НоргеТаймс вышла прекрасная статья о последнем показе Рейли Ларсена. Дин вложил в неё не только свои чувства, но и профессиональные навыки, беспристрастно оценивая увиденное. Дин всегда считал Рейли гением, был уверен в его таланте и спокойно говорил об этом стране. Только в этот раз вместе с его восторженным откликом вышла статья и в НоргеЛайв, где о последнем показе было написано с пренебрежением. А о самом Рейли и вовсе было сказано, что выезжает омега только за счёт своей внешности и умения раздвигать ноги.

Такого, конечно, не было написано прямо, но Дин умел читать между строк, и это его сильно задело. Не то чтобы он не доверял любимому, он был уверен, что Рейли верный омега, и если что-то и случится в его жизни, то он непременно поделится с Дином, и Дин, если потребуется, отпустит Рейли. Дина больше смутил контраст между двумя газетами, и так как люди предпочитали грязные сплетни и мелочные разборки, то и статья в НоргеЛайв с его необъективными обвинениями была более популярна. Если бы подобное несоответствие касалось чего угодно другого, Дин бы махнул рукой, решив, что у каждого может быть своё мнение, а неуместные слухи только навредят газете. Сейчас же его просто разрывало начать расследование и узнать, что же за паяц написал эту гадость про любимого.