Наталья Авдушева - Рыжая фея из глухомани

В восемь лет меня взяли в семью, где уже было два мальчика. Даже не знаю, зачем они взяли меня. Мальчишки были сильно старше – одному пятнадцать, другому семнадцать. Они смотрели на меня так презрительно, цедя слова сквозь зубы. При любом удобном случае унижали меня и обзывали подкидышем. Взрослые, почему-то не вступались за меня и видимо решили, что мы должны сами найти общий язык. Однажды мы его нашли. Мы подрались с тем мальчишкой, что помладше. В кровь. После этого я собрал свои вещи и ушёл сам в детский дом. В свои восемь лет я пришёл к директору детского дома, Галине Михайловне, и сказал:

– Я не хочу жить в семье и больше ни к кому не пойду! Моя семья – детский дом!

И больше мне семью не искали.

С женщинами у меня всё предельно просто. Они как-то сами появляются в моей жизни. Я никогда не прикладывал каких-то усилий, чтобы познакомится или кого-то соблазнить. Общение с ними ограничивается ни к чему не обязывающими шутками, лёгкими комплементами и моим обещанием перезвонить.

Была одна девушка, которая вызывала нечто большее, чем простое желание заняться ни к чему не обязывающими сексом и разбежаться. Но меня опередил мой лучший друг. И слава богу! Вряд ли бы я смог дать ей то, что дал ей Никитос, и вряд ли бы Лиза полюбила бы меня так, как любит его. Значит, это изначально была не моя женщина. Интересно, а моя женщина вообще существует? Или я так же всю жизнь буду ждать встречи с ней, как до восемнадцати лет ждал встречи с Ней?

Из размышлений меня вывели мягкие, почти кошачьи, шаги Фаи.

– Лёша, надо поесть. Я поставила тебе на столе. Потом ещё укол и горло побрызгать.

– Снова один бульон?

Улыбается. Значит не злится и не обижается. Это хорошо.

– Можно уже и супчик поесть.

– Фая, – снова беру её за руку.

Сам не знаю, почему, но мне хочется к ней прикасаться.

– Прости меня, ладно? Что-то занесло меня…

Аккуратно высвобождает руку и отходит на безопасное расстояние.

– Ничего, я не обиделась. Кушай, я пока лекарство приготовлю.

С аппетитом съедаю всё, что Фая оставила для меня на столе – кажется, не ел ничего вкуснее! Всё свежее и такое домашнее! Даже хлеб выпечен в хлебопечи, а не куплен в магазине. Если бы она решила проложить путь к моему сердцу через желудок, у неё бы это вполне получилось. Наверное, я за всю жизнь не питался так по-домашнему. В детдоме – столовское питание, а потом – холостяцкое – пицца, роллы, суши, пельмени, макароны… А тут борщик, нежнейшие котлетки и пюре, компотик… Всё просто, но очень вкусно. Я на секунду почувствовал себя частью этой семьи, а не волком-одиночкой, никому не нужным и ничего никому не должным…

Утром приехал Макс. Они с Лёшей сразу нашли общий язык, договорились после завтрака заняться шедом для кроликов. Я стараюсь не попадаться Лешему на глаза, да и самой видеть его лишний раз не хочется. Не нравится мне то чувство, что поселились во мне с того раза, как он прижимался губами к моей ладони. Стараюсь загрузить себя делами – сперва гуляем с Дашей и Тихоном, катаемся на горке. Мы вернулись только к обеду – мокрые, замерзшие и все в снегу, но весёлые и довольные. Тихон болтает без умолку и не даёт моим мыслям вернутся в неправильное, ненужное русло. Мишель вернулся со школы, и мы с детьми вместо вместе дружно и весело обедаем. Кажется, я занята каждую минуту. Но что бы я не делала, я постоянно чувствую присутствие Лёши. Я всё время ощущаю где-то на заднем плане – он здесь, рядом, он в моей жизни. И следом приходит мысль – это ненадолго! Совсем скоро, может быть, даже сегодня или завтра он улетит в свою Москву, и я никогда его больше не увижу. От этого становилось так тоскливо, что я невольно начинаю хмуриться и судорожно вздыхать. Конечно, дети всё это замечают.

– Мама, ты заболела? У тебя голова болит?

– Да нет, Тиша, всё в порядке. Устала просто, наверное.

В прихожей шумно завозились мужчины.

– Дети, пойдёмте в комнату, пусть теперь мужчины покушаю, а мы поиграем во что-нибудь. Давайте в «Монополию»? Сто лет не играли!

– О, здорово! Опять Мишка всех обыграет!

– Вы пока идите, раскладывайте игру, а я сейчас мужчинам на стол накрою и к вам приду.

Пока накрываю на стол, не вижу, но чувствую, мозжечком, наверное, что в кухню вошёл именно Лёша. Внутри меня сразу появляется какая-то вибрация. Мне одновременно хочется и убежать отсюда, и побыть с ним рядом, хотя бы видеть его и слышать.

– Фая?

– Да? – поворачиваюсь и смотрю на него, пытаясь улыбнуться.