Мирослав Палыч - F63.9 или Луганск 001

Полезно – не мимо, а в урну бросать!..

Тут я возражаю студентке капризной:

– Да что понимаешь ты в суетной жизни..,

Уж лучше – тебя приступаю иметь…

Она ж мне: – Расслабься и хватит дуреть,

И прежде меня соблазнять поимать,

Носки перед этим не вредно снимать!

…Полнейший облом. Но залившись вином,

«make лавить» не стали мы после потом…

…Ну, девка-студентка… – однако – бесок!

(назло ей не снял я на левой носок).

…Потом, – облегченно пуста голова…

«А может, – подумал я – Солнце, – права?»

И распорядился:

окурок – в помои…

Соблазное дело —

бесчестить былое.), но именно над ними, над этими, не везде «уклюжими» строчками сидя, внезапно проникся я одной, впервые показавшейся мне навсегда важной мыслью о значении истории. Не вспомню: мое это было или где-то случайно мной откуда-то позаимствованное, но я вдруг с предельной ясностью для себя – понял: «Все, что когда-то происходило – было необходимо». Творцу ли, нам ли, людям. Но необходимо. А оттого же, что когда-то происходило, история дает нам только жалкий каркас, далеко не всегда соответствующий всей широте и истинности когда-то бывшего содержания.

…Не потому ли так, что суть наша человеческая, менталитеты поколений со временем изменяемы – неузнаваемо… И «неба Трои» нам не увидеть – не оттого, что не повторятся цвет, формы и скорость движения облаков, а оттого, что – мы изменены необратимо. …Но, чувствую, чтобы я сегодня не написал, писанное мною так или иначе большей частью будет представлять – заметки человека, чья Родина – СССР.

И сегодня многие из нас, когда-то превратившиеся в романтиков посреди тоталитарного бреда чуваки-семидесятники – дети эпохи «винила», джинсового дефицита и повсеместного профицита баснословно дешевых и на удивление мало кому потребных в то время кубинских сигар, все чаще попадаются на городских улицах в образе одиноких неспешно бредущих, давненько не брившихся субъектов. Точнее, бомжей, что на ходу читают обрывки англоязычной периодики или останавливаются под окнами дома, из какого доносится мелодия «роликов» или «тэнсиси»…

В некий период, в той жизни, я – студент, многими днями болтался по улицам… О, пора студенчества… Чудесное время накопления и упорядочивания в себе знаний, обретения опыта и пробы сил. Время, когда еще не совсем-совсем оборвалась связь и со счастливым детством, которая, еще мало требуя взамен, ведет по жизни, и еще обуславливает свежесть восприятия повсюду окружающего ландшафта. Самое время жить; достигать, побеждать, самоутверждаться и гордиться собой, своими достижимостями, своими маленькими и большими победами.

…Наполненность, вот мной еще не забытое, несравненное свойство 70-х! Наполненность, что была от одного на всех большущего социалистического Солнца! …А, может, просто от молодости эта наполненность, что бывает тогда, когда молодой человек, чей весь в здоровом эгоизме организм «шагает по Москве», или какому другому населенному пункту, еще не успел разочаровать голубое в пушистых облаках июньское, или бездонное в высоких мерцающих звездах январское Небо. И по причине его молодости доверчивое, в улыбке Небо, какое он еще не успел обмануть, и наполняет его своей энергетикой которую, может быть, этот молодой человек ему, Небу, когда-нибудь и вернет…

…В такие-то годы вдруг – оно всегда вдруг – и может произойти испытание никоим образом нетренированных, или, наоборот, перетренировавшихся в книжных романах чувств. Потом и в том и другом случае оказывается, что это были не чувства, а временные привязанности, юношески максималистское желание владеть или просто переживание неглубокой страсти. И становится, в конце концов, ясно, что любили – не тех, и любовь была – не та.

Но бывает, в жизненной толчее тронет за локоть и настоящая любовь, которую можно не оценить, не принять и оттолкнуть. Оттолкнуть, может быть, оттого, что еще жадно хочется объять необъятное. И потому – то, единственно стоящее, которое рядом, – не есть незамечаемо. Да.., видимо, бывает: в начинающих, наконец, взрослую большую жизнь, – жив еще ребенок, что все время тянется только за новыми игрушками. И только спустя годы или спустя жизнь может стать понимаемо: незамеченное и отторгнутое когда-то было самым большим, светлым и единственно имеющим едва уловимый, тонкий запах Вечности.

В некий период в жизни той, я – студент, многими днями болтался по городским улицам может быть и напрягаемый мыслью: как буду расплачиваться – или не расплачиваться с родиной за все то многое, что она мне дала. Со стороны, думаю, виделся я привычно закомплексованным, как и многие другие граждане «единого и неделимого» оттого, что не полностью разделяю политику партии, не состою в её доблестных рядах, не имею хоть каких-нибудь льгот…