Вероника Карпенко: Прогулка

Я возвращалась домой в прекрасном настроении. В рюкзаке похрустывал страничками свеженький номер любимого журнала, а на языке все еще приятным послевкусием напоминало о себе съеденное по дороге эскимо.

Погода уже по-весеннему теплая днем, будоражила ароматами первых цветов. Хотелось бродить по улицам, пускай и бесцельно, вдыхая полной грудью и наслаждаясь предвкушением летних месяцев. Что мы и делали, вырываясь на волю из удушливых аудиторий, и спеша в парк. И загнать нас домой могло разве что голодное урчание желудка.

Учуяв запах жареных грибов еще в прихожей, я в нетерпении открыла входную дверь. На кухне, позвякивая тарелками, хозяйничала мама. Из спальни мне навстречу выбежал Кекс и, беспокойно перебирая лапами, засеменил вокруг, мешая разуваться.

– Как вкусно пахнет, – протянула я, хватая из миски сухарик.

– Твоя сестра опять урыла со своим хахалем, – раздраженно бросила мама вместо приветствия, – кто Кекса выгуливать будет?

Растрепанный йорк, услышав собственное имя, тотчас возник на кухне.

– Взяла бы его с собой, – я мысленно закатила глаза, понимая, что отвертеться не получится.

– Взяла бы! – передразнила мама. С собранными на затылке волосами, в старом фартуке, она, ловко орудуя шумовкой, вылавливала пенку из большой кастрюли с супом.

Прошел уже год, с тех пор, как отец нас бросил. Но, кажется, для мамы время остановилось! Невысказанная злоба находила выход ежедневно, ежеминутно. Она стала раздражительной, срывалась по мелочам. И даже я, любившая раньше проводить с ней время, спешила уединиться, во избежание очередного втыка.

Мы не особо ладили с сестрой. Будучи старше меня всего на три года, Лизка мнила себя взрослой, и опытной. По поводу развода родителей наши мнения также разошлись. Я занимала нейтральную позицию, не желая кого-то обвинять, и считая отношения делом неприкосновенным. Лиза же наотрез отказалась понимать отца! Она сразу приняла сторону матери и, точно вычеркнула папу из своей жизни. Подсознательно одобряя такую позицию дочери, мама во всем ей потакала. Вот и теперь, подаренный на день рождения сестре йорк, стал моей головной болью. Наигравшись с ним, Лизка потеряла интерес. И бесхозная собака дожидалась моего прихода в четырех стенах.

– Майя, иди сейчас! Вернешься к ужину! – поторопила мама, и я неохотно вылезла из-за стола, прихватив с собой резвящийся комочек шерсти.

– Пойдем, Кексик, – приговаривала я, спускаясь по лестнице и волоча следом пса. Он то и дело останавливался, обнюхивая сигаретные окурки и шелуху от семечек, «заботливо» оставленные местной шпаной.

Я достала из кармана папин подарок – сотовый телефон. Сейчас, когда любой первоклассник владеет смартфоном последней модели, сложно вообразить, что буквально десять лет назад пределом мечтаний была допотопная «раскладушка». Равнодушная к техническим новинкам, я последняя из друзей обзавелась собственным мобильным. И отныне не выпускала его из рук! Стараясь минимизировать расходы на связь, я использовала его исключительно для обмена сообщениями. Теперь у меня появился номер! И на вопрос «девушка, телефончиком не поделитесь», я, гордо вскидывая голову, отвечала отказом.

«Уже скучаю по твоим губам», – прочитала я, и по телу разлилась приятная истома. От воспоминаний о Димкиных поцелуях закружилась голова. И я, прислонившись к дереву, стала набирать ответное послание. «А я по твоим…», – успела напечатать, когда Кекс, в тщетных попытках угнаться за собственным хвостом, обвил мои ноги. Едва не потеряв равновесие, и выругавшись на собаку, я дописала: «..еще не успела соскучиться».

«Ни капельки?», – спустя пару секунд пришел ответ. И я представила себе Димку, на подоконнике, в его спальне. Как он сидит, облокотившись о стену, у открытого настежь окна. Наперекор всем запретам и страхам, рискуя выпасть наружу, или простудиться. В одних только джинсах, с голым торсом, и сигаретой в зубах. Вспомнила его губы, горячие, требовательные и чуть шершавые. Поцелуи с привкусом мяты и сигарет, настойчивость рук, блуждающих по телу. «Ты оставил мне засос на шее», – напечатала я, и коснулась пальцем спрятанной под воротом отметины.

На улице смеркалось. Ранние сумерки отрезвляли, напоминая, что до прихода лета еще далеко. Солнце плавно ускользало за горизонт, лишая окружающий мир не только света, но и тепла. От оврага потянуло холодком, я поежилась и взглянула на собаку. Кекс, как ни в чем не бывало, резвился, пребывая в мире собачьих фантазий. По самые уши, утопая в зарослях одуванчика, он, точно на пружинах, подпрыгивал и снова прятался в траве. Хвостик на макушке съехал, и бант теперь болтался где-то за ухом. Заметив позади лужу, я одернула поводок, но поздно! Кекс, опередив меня, ступил в грязную жижу всеми четырьмя лапами. Я протяжно застонала, представляя, как буду мыть этого засранца.