Алиса Ковалевская - Обязана быть его – 2

Губы его оказались на моих губах. Прихватив нижнюю, он провёл по ней языком. Погладил по спине и прижал к столешнице.

Я почувствовала его член, и меня снова начало мутить. От его поцелуев, его рук на теле, его явного желания.

Жёстко обхватив мою голову, он проник в рот языком и принялся целовать меня. К глазам подступили слёзы, больше всего на свете мне хотелось оттолкнуть его, закричать, чтобы никогда он не прикасался ко мне, но я послушно терпела, как терпела много раз до этого.

– Угрозы и деньги, – выдохнул он мне в лицо. – Ты понимаешь? Как думаешь, был у меня выбор? – он продолжал поглаживать меня по голове, а меня трясло.

От его близости, от нахлынувшего осознания. Угрозы и деньги… Я вспомнила тот день, когда Егор силой вынудил меня сесть в машину. Всё должно быть так, как захочет он…

Голова закружилась, перед глазами поплыло. Чайник выключился одновременно с тем, как я ухватилась за край столешницы.

Желчь подступила к горлу, и я, прикрыв рот рукой, со всех ног бросилась в ванную. Едва добежав, склонилась над унитазом. По щекам опять катились слёзы, внутри разлилась ярость и боль. Боль предательства, боль неопределённости. И ещё страх. Что будет со мной, что будет с Соней?!

Эдуард вошёл следом и, присев на корточки, оторвал несколько бумажных полотенец от принесённого им рулона. Протянул мне, и я, взяв, вытерла рот.

– Пожалуйста… – шепнула. – Эдик… Пожалуйста, отпусти меня. Мне… мне надо похоронить маму.

Он покачал головой.

– Не просто же так Терентьев трахал тебя, – губа его дёрнулась. – Он позаботится и о твоей матери, и о твоей дочери.

Я молчала. Сжимала в кулаке использованные полотенца и не могла ничего сказать. Бывший муж поднял меня на ноги и повёл прочь из ванной. Я шла не сопротивляясь.

– Отдохни, – проводив меня до спальни, сказал он. – Ты выглядишь слишком уставшей.

Высвободил полотенца из моих пальцев и, прижавшись, как и на кухне, погладил по шее. Я сглотнула.

– Терентьев всегда получает всё, что хочет, Дарина, – слова точно в цель. – Он захотел тебя. Тебя, – повторил, будто контрольный в голову. – И выбора у меня не было. Но теперь… – опять по шее, потом по щеке. – Теперь ты только моя. Отдыхай, – подтолкнул к постели и, не оборачиваясь, вышел в коридор.

Я медленно опустилась на постель. На край, а после легла на бок, понимая, что внутри нет ничего. Пустота. Сплошная серая пустота.

Притянула к себе подушку и, уткнувшись в неё, глухо разрыдалась.

Проснулась я в полнейшей тишине. Прислушалась, стараясь различить звуки, но не было слышно ни шороха. Приподнявшись на локтях, я дотронулась до лица и со стоном выдохнула.

– Эдуард, – позвала тихо в надежде, что он не откликнется.

За время, что мы жили вместе, я достаточно хорошо изучила его: манеры, взгляды, жесты. Он ведь всегда был таким с той лишь разницей, что прежде не позволял себе показывать чёрное нутро так явно. Не потому, что чего-то опасался – нет. Потому что знал, что я целиком и полностью в его власти, зависима от него, подчинена ему, и деваться мне некуда.

– Эдуард, – позвала я громче, спустив ноги с постели. – Эдик!

Поморщившись, встала и подошла к двери. Снова прислушалась, но меня окружала прежняя тишина. Абсолютная, она давила на уши тревожным предчувствием. Сердце подпрыгнуло к горлу, но я заставила себя успокоиться и вышла на кухню. Никого.

– Эдуард! – позвала я опять, на этот раз громче. – Ты дома? Будешь завтракать?

Обернулась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Единственным местом, где мог быть Эдик, оставалась ванная, но, идя по коридору, я заглянула туда.

Руки задрожали. Во рту пересохло, но я не могла заставить себя сделать даже глоток воды. Стремительно подошла к окну и выглянула наружу. Второй этаж…

Что он говорил ночью? Самолёт в полдень?

Судорожно пытаясь понять, что мне делать, я бросилась обратно. Входная дверь была заперта – в этом я не сомневалась, но на всякий случай проверила. Накинула пуховик, наспех надела сапоги и вбежала в спальню.

От слабости меня пошатывало, но я понимала – это мой единственный шанс. Соня… Угрозы Эдика казались безумными. Блеф? А что, если нет? На что он вообще способен? Кто он вообще такой?! Стоило вспомнить, как он увёл её из сада и оставил одну в холодном сквере, слова его уже не казались пустыми. Что, если он действительно сделает что-то… Что-то необратимое?

– Господи, пожалуйста… – прошептала я, пытаясь повернуть ручку балконной двери. Тугая, она поддалась лишь с третьего раза.