Лана Ланитова - Тьма египетская

– Сударь, я всей душой надеюсь, что вы поможете мне.

– Да, конечно, – смущенно ответил Махнев и подошел ближе к решетке.

Только тут он заметил, что пальцы этого странного существа слишком тонки, и на каждой руке их разное количество. Они скорее походили на паучьи лапки. Он ловко огибал ими прутья собственной камеры. Они не стояли на месте, а постоянно шевелились и двигались. «Синий», как про себя окрестил его Владимир, откинул в сторону кадку, встал на ноги и предстал перед Владимиром в обнаженном виде, во весь свой немалый рост.

– Мне надо с вами поговорить, Владимир Иванович, – вновь жалобно произнес «синий».

– Я слушаю вас, – отвечал Махнев, стараясь не смотреть в противоположную сторону, на двух других существ.

– Понимаете, я проснулся. А тут эта ужасная компания, – он перешел на шепот. – Мне почему-то кажется, что эти двое, – он кивнул в сторону. – Не вполне себе люди.

– Ну, собственно… Может быть, – покраснел Владимир.

– Но, дело даже не в этом. Смотрите, какой со мной приключился афронт.

«Синий» подошел ближе к решетке. Его паучья лапка указала на область ниже собственного пупка. Владимир посмотрел на это место. Область паха оказалась пустой. На ней отсутствовали все половые признаки.

– Простите, сударь, а где же мой член?! – с раздражением и громко взвизгнул синий.

Его визг распался на множество таких высоких звуков, что у Владимира вмиг заболела голова. Он схватился за уши.

– О, господи, зачем вы так кричите? У меня лопнут барабанные перепонки. Что за звук?

– А вы? Как кричали бы вы, если бы у вас поутру пропал член?

– Да, конечно. Подождите, я что-нибудь придумаю. Я попробую узнать. Мы пришьем. Притачаем.

– Притачаете?! – снова взвыл синий.

От звуков его голоса, двое других шарахнулись в сторону и залопотали что-то тревожное, на незнакомом Владимиру языке. Честно говоря, эти звуки вовсе не походили на человеческую речь.

Владимир с трудом заставил себя посмотреть на двух других инкубов.

Пришло время описать именно их…

Тот, что сидел во второй клетке, напоминал собою желе или студень. Нет, он не был бесформенным. У него были совершенно четкие контуры мужской фигуры – вполне себе мускулистой, с рельефными линиями. И линии эти напоминали лучшие образцы античного телосложения. Но сам инкуб выглядел прозрачным. Тело его походило на плотно-сбитое желе или стекловидный каучук. Оно не расползалось по сторонам и сохраняло форму. Но в форме этой отчетливо проступал контур всех внутренних органов и кровеносной системы. Этот инкуб напоминал собою манекен из анатомического театра. По нему было бы легко обучать студентов-медиков. Прозрачная голова содержала даже полушария маленького, словно грецкий орех, головного мозга. Однако лицо… Лицо «прозрачного» выглядело некрасивым и ужасно глупым. Невинные голубые глазки с тихим упоением смотрели на своего незадачливого создателя. А толстые прозрачные губы расползались в благостной улыбке. Казалось, он был вполне доволен собственным видом. Между ног у него болтался коротенький, совсем скромный половой член. А прямо под ним, на сером каменном полу, растекалась желтая лужа. Причем, Владимиру было отчетливо виден весь процесс производства сей жидкости и выход ее наружу…

«А если он начнет испражняться и иначе?»

Ему даже показалось, что спертый воздух лаборатории, пахнущий травами и касторкой, обновился совсем иными «ароматами».

Владимиру стало трудно дышать. Ему хотелось как можно скорее улизнуть из этого подвала, именуемого «Похимостной лабораторией» и вырваться на свободу.

Его тошнило.

Нелепее всех выглядел третий. Цвет его бугристой кожи отливал лимонной желтизной. Третий инкуб оказался вдвое больше двух своих собратьев. Это было мощное существо с сильно развитыми руками, широкими плечами и короткой бычьей шеей. Оно сидело в своей камере на перевернутой верх дном кадке, согнувшись пополам, и сосредоточенно занималось аутофелляцией [2] Аутофелляция (от др. греч αὐτός ауто – сам и лат. fello – сосу ) – фелляция, при которой мужской половой член ласкается собственным ртом и языком. .

Да, мои дорогие читатели… И это было просто ужасно! По крайней мере, наш герой был несколько ошарашен действиями новоиспеченного инкуба.

В отличие от своих вяло развитых соседей, «желтый» обладал мужским достоинством поистине исполинского размера. Сладко причмокивая и издавая какие-то утробные звуки, полные неземного блаженства, инкуб совершал несколько поступательных движений толстыми, ярко малиновыми губами вдоль внушительного приапа. А после отстранялся на мгновение. Маленькие черные глазки с гордостью и обожанием смотрели на собственного друга, торчащего аки окоренное бревно. Более всего Владимира поразили крупные размеры раздутой головки диковинного пениса. Она была огромной и лиловой. Сия великанская конструкция, отполированная слюнявым языком «желтого», поблескивала, словно сахарный леденец с дешевой уездной ярмарки.