Константин Фрес - Мой нежный враг

А вокруг него женщины; Еву даже замутило, когда она увидела, что трущиеся вокруг его кресла красотки, прекрасные как богини, в платьях за сотни тысяч долларов, ухоженные, великолепные каждым миллиметром своих роскошных тел, все как одна были в ошейниках.

В красивых, украшенных драгоценными камнями, ошейниках.

Они стояли позади кресла, они красиво лежали и сидели у ног Итана, обнимая его колени, они пританцовывали в такт музыке, рассыпая блестящие волосы по плечам, стараясь соблазнить мужчину своими гибкими, восхитительными телами.

И это всех их ошейников тянулись длинные, тонко позванивающие серебристые цепочки.

И Итан держал их, небрежно зажав в ладони.

«Как животных! – яростно подумала Ева, расширенными от гнева глазами рассматривая девушек, которых такое отношение к ним, кажется, не смущало. – Он к ним относится, как к животным! Он же дрессирует их!»

Одна из девушек исполняла зажигательный и страстный танец прямо перед Итаном, и тот с интересом скользил взглядом по ее формам, по соблазнительно изгибающемуся телу.

Это была не дешевая стриптизерша, не танцовщица на шесте.

Это лицо Ева тоже видела на разворотах глянца. Дорогая модель; из тех, что говорят, что за двадцать тысяч и с постели не встанут. Значит, тут она зарабатывает не двадцать, если так охотно вертит задом.

Вглядывался в раскрасневшееся лицо девушки и, зажав между длинными пальцами крупную купюру, Итан медленно вел ею вверх, показывая, до каких пор девушка должна поднять свое платье, чтобы оголить свои ноги под его ненасытным, полыхающим похотью взглядом.

Ева, остолбенев, с содроганием смотрела, как платье, сверкающее в ночном свете как чешуя золотой рыбки, медленно поднимается все выше и выше. Неспешно открывая стройные красивые бедра, обтянутые чулками, потом кружевную резинку чулок, потом краешек трусиков, затем полностью все трусики, обтягивающие лобок, потом…

Ева не вынесла, отвернулась, подавляя приступы тошноты. Она все еще дежурно улыбалась, но ей казалось, что все плывет у нее перед глазами от отвращения.

Платье было задрано до самого пупка. Ева уловила блеск камешка в пирсинге на животе чаровницы, довольной, что угодила своему господину. Купюра, на которую Еве пришлось бы месяц работать, была небрежным жестом заткнута за резинку трусиков, и Итан освободившейся рукой покровительственно хлопнул девицу по заднице.

«Если бы не долги, – с отчаянием думала Ева, – если б не положение, в которое я попала, я бы никогда сюда не пошла! Вертеп!»

В последние месяцы несчастья ее просто преследовали.

Сначала прогорела фирма, в которой Ева работала, потом прорвало водопровод, и она затопила три этажа и осталась должна за ремонт. Кое-как устроившись в кафе за углом – офисных почему-то брали неохотно, – Ева еле сводила концы с концами и к концу второго месяца уже думала, что ноги протянет.

Там-то ей и повстречалась Юла, университетская подружка.

Она торопливо давилась вишневым пирогом, запивая все это кофе, и мычала, помахивая головой.

– На работе все равно ничего не успею перехватить, – сказала она. И, подумав, призналась: – Да мне и финансов не хватит, чтоб купить себе вот такой, с ноготок, кусочек жрачки, которую они едят. А ты хочешь к нам? – вдруг предложила она. – Заработать у нас можно, надо только вертеться. Есть только одно правило: никаких личных контактов. И подарков не брать!

– Почему? – удивилась Ева. Подарки представлялись ей чаевыми; чаевые брать было принято везде и не считалось чем-то зазорным.

Юла многозначительно постучала пальцем по голове. Видимо, она угадала мысли Евы и чаевых, и теперь отрицательно мычала, наспех дожевывая кусок пирога.

– Потому что! – агрессивно рыкнула она. – Ты уверена, что сумеешь оказать услугу, которая стоила бы этого подарка?! Они ведь не пару монеток тебе на стол кинут, а вот такой пресс деньжищ. А в обмен…

– Что в обмен? – чуть испуганно произнесла Ева.

– Душу в обмен вытрясут, – грубо ответила Юла. – Так что умение вежливо отказывать ценится у нас выше, чем умение с готовностью раздвигать ноги. Ну, так что?

Ева припомнила полосатые обои, уныло свисающие лоскутами со стены, покрытый рыжеватыми пятнами ржавой воды потолок в комнате соседей, и вздохнула.

– Согласна, – бухнула она. – Веди меня в ваш ад.

– Вы что-нибудь желаете?

Ева изо всех сил старалась изобразить на лице приветливое выражение.

Подобострастно сжимала меню побелевшими пальцами и заглядывала в черные, как ночь, глаза, и улыбалась, словно улыбку ей и в самом деле закрепили за ушами двумя прищепками.