Кристина Азимут: Невеста для двоих. Замуж за порочность

— Твою девственность, любовь моя, — хрипло выдохнул на ухо Джефф, и к моему отчаянию, внутри всё затрепетало от сладкого ужаса и — предвкушения. — Джон станет твоим первым мужчиной, Мари, сегодня, сейчас. Тебе же понравилось, любимая, правда? Ты так стонала…

— Не закрывай глазки, милая, — бархатным голосом попросил Джонас, но в его тоне слышался приказ, ослушаться которого я не посмела.

Он отстранился, выпрямился, не отрывая от меня горевшего тёмной страстью взгляда, с его губ не сходила довольная усмешка. Джон одним движением снял рубашку — камзола на нём уже не было, и я снова всхлипнула, сглотнув вязкий ком в горле.

— Н-не надо, пожалуйста… — прозвучало беспомощно и как-то совсем умоляюще, и я поняла, что зря это сказала.

Почти чёрные глаза Джонаса вспыхнули, усмешка стала шире. Он наклонился, опёршись о спинку дивана и всматриваясь в моё лицо, а я старалась не опускать взгляд ниже его подбородка. Обнажённое тело сводного брата я видела первый раз, да вообще, впервые в жизни, и… это волновало против воли, притягивало и рождало нездоровое любопытство, от которого подводило живот.

— Ты не ответила на вопрос, Мари, — тем же бархатным тоном произнёс Джон, легко коснувшись кончиком пальца моих провокационно торчавших и очень чувствительных сосков. — Тебе понравилось то, что я с тобой делал?

А Джеффри, между тем, уже поднял платье почти до подвязок на чулках… Я помотала головой, отчаянно не желая признаваться в своей постыдной слабости, слёзы снова смочили щёки, и с губ сорвался слабый всхлип. Джонас негромко рассмеялся, отчего по телу разбежались колкие мурашки, потом опустился на диван, обхватив мои почти обнажённые ноги и положив их себе на колени. При этом ладонь сводного брата словно невзначай погладила коленку, и я неосознанно сильнее сжала их, хватая ртом густой, плотный воздух. Меня раздирали противоречивые желания, одурманенное сознание никак не хотело смиряться с происходящим, но сопротивляться распаленному телу становилось с каждой секундой сложнее. Даже несмотря на страх, замешательство и стыд от осознания, насколько неправильно всё то, что со мной делают.

— А твоя грудь говорит мне о другом, — мурлыкнул Джон, снова погладив вершинку и слегка нажав на неё. — Знаешь, как легко проверить, что ты врёшь, малышка? — он наклонился к моим приоткрытым от тяжёлого дыхания губам и провёл по ним подушечками. — Между твоих ножек уже давно всё жарко и влажно, правда, Мари? Давай, посмотрим?

Я ощутила обжигающее прикосновение ладоней Джеффри на бёдрах, даже через тонкий батист панталон, и поняла, что платье больше не скрывает моих ног и… низа живота.

— Ну же, любовь моя, — хриплый шёпот жениха прошёлся по натянутым нервам жёсткой щёткой, и у меня вырвался очередной невнятный всхлип. Перед глазами всё плыло, и от эмоций, и от навернувшихся слёз. — Я чувствую, ты хочешь… Раздвинь ножки…

Его ладони надавили, вынуждая раскрыться, я выгнулась, не сдержав тихого стона отчаяния, но моё слабое сопротивление было очень быстро сломлено. Особенно, когда к Джеффу присоединился Джонас. Вдвоём они легко развели мои колени, непристойно широко, одну прижав к спинке дивана, а вторую крепко держал Джеффри, закинув свою ногу сверху. Боже… Я чувствовала себя распятой бабочкой в руках двух ненормальных исследователей, и самое ужасное, что разбуженное возбуждение не желало проходить. А Джонас, нависнув, с такой жадностью рассматривал открывшееся его взгляду, что я не выдержала, всё же зажмурилась и отвернулась, глотая слёзы. Не хочу, не хочу это видеть!.. Но чувствовать прикосновения я себе не могла запретить, и… они рождали тёмное, болезненно-приятное наслаждение, лишь усиливавшее моё глухое отчаяние. Мелькнула мысль, что, наверное, Джеффри что-то добавил в вино. Потому что не могла я сама так реагировать, не могла!

— М-м-м, знаешь, мне нравится, — вкрадчиво прошептал Джонас, и его пальцы легко провели поверх тонкой ткани панталон, едва прикрывавшей самое сокровенное место, сейчас открытое его порочному взгляду.

Я задохнулась от нового приступа стыда — батист в самом деле стал влажным, это я тоже чувствовала. Моё тело постыдно предавало, опоенное неизвестно чем, а разум метался в клетке, заходясь от ужаса. Больше всего пугала собственная беспомощность, и то, что дальнейшее неизбежно. Джонас сделает то, о чём говорил, и мне остаётся только… смириться?

— Мари-и-и, открой глазки, — настойчиво зашептал Джеффри, и уже его ладони оказались на моей груди, начали довольно сильно мять и чувствительно сжимать напряжённые соски, заставляя их пульсировать от болезненного удовольствия. — Непослушная девочка…