Лэйя Райн - Наречённая [СИ]

Истана мгновенно вскинулась, но бежать некуда. Она непонимающе беспомощно и сердито уставилась на него. Маар хотел почувствовать её всю, взять грубо и окунуться в этот бездонный прохладный источник, и в то же время такой обжигающий, беспощадный, испробовать сладость и одновременно горечь её наслаждения, которое, попробовав на вкус однажды, захотел ещё. Он оглядел её всю: она была уже собрана в путь, и волосы спрятаны.

Асса́ру быстро и судорожно облизала губы, ожидая неизбежного. Возбуждение ударило с адской силой. Член налился кровью и уже пульсировал до рези, заглушая рассудок. Исга́р взбушевал в нём, снося все преграды. Едва Ремарт испробовал асса́ру, как ему захотелось её снова. Ещё острее, ещё одержимее. И нужно просто утолить этот голод, иначе он рехнётся, иначе ему просто сорвёт крышу, пока они доберутся до места.

Истана замерла в ожидании, её напряжение нарастало, как снежный ком, всё тяжелее стягивая Маара путами, ассару невольно пыталась его остановить, потянуть вниз, задавить, но эти путы тут же сгорали и осыпались золой, испепелённые его собственным вожделением. Ремарт приблизился. Истана дышала рвано и быстро. Он обхватил её плечи и толкнул девушку на шкуры, сорвал с рук перчатки и меховую шапку с головы Истаны. Запустил пальцы в шёлк волос, но они туго скручены, он не стал их расплетать — слишком долго, насладится этим потом. Хорошо, что ещё не надел броню — легко распустил ремень на своём поясе.

Истана посмотрела вниз и вновь вверх, на Маара, дыша ещё резче, ещё чаще. В глазах твердел лёд.

— Прошу, только не сейчас, — дрогнул её голос чуть хрипло.

— Именно сейчас. Ты должна думать только обо мне, Истана, и ни о ком больше. Волноваться только за меня, потому что я — твой хозяин. Я хочу, чтобы ты жадно вобрала мой член в рот. Я очень сильно зол и возбуждён, и мне нужно выплеснуть это напряжение, и лучшего местечка, чем твоё горлышко, сейчас нет, асса́ру, — собственные слова полосуют хлыстами нещадно, распаляя ещё большую жажду и гнев непонятно на кого, на неё или на себя, что не может держать свою похоть в узде.

На протяжении всего пути Истана, находясь в близости от него, вынуждала Ремарта метаться в беспомощности и напряжении, и кажется, это дошло до своего исхода.

— Нет! — она упрямо сжала губы плотнее.

Лёд в глазах асса́ру разбился в дребезги, когда она поняла, что пощады не будет. Ненависть ужалила Маара сразу со всех сторон, как сотни змей.

— Ты же знаешь, что мне не нужно твоё согласие, асса́ру. Ты сделаешь это сама, или… — Маар обхватил горячий член, высвобождая его из ставших тесными штанов, другой рукой собрал в кулак волосы на затылке девушки, дёрнул, не сильно, но голова Истаны откинулась назад. — …или я помогу тебе.

Истана сглотнула, неподвижно смотря на исга́ра, теперь глаза её потемнели, заволоклись дымкой презрения и ярости. Такой дикой, свирепой. Асса́ру задышала с шумом.

— Гори в аду, исга́р.

— Проглотишь всё до капли, — заключил Маар.

Асса́ру никогда не научится держать язык за зубами. Если не может, пусть применят его в более полезном русле.

Истана вспыхнула, вылив на исга́ра лавину гнева, и тут же погасла, когда её губы оказались возле члена. Очень близко. Горячее тепло дыхания скользило по тонкой коже возбуждённой, готовой к действию плоти. Маар мог бы сломить её одним движением, подчинить, но теперь знал, что она способна и сама повиноваться ему. Исга́ру это нравилось. Он хотел, чтобы асса́ру сама ласкала его.

Истана дышала теперь глубже, упрямо не желала его касаться.

— Не заставляй отряд задерживаться. Или ты хочешь, чтобы все поняли, чем мы тут занимаемся? Думаю, тебе станет неловко.

— Ненавижу тебя… — процедила асса́ру сквозь зубы, сверкая глазами. — Не боишься остаться без достоинства?

— Жду, когда твои зубки вгрызутся в меня.

Маара даже качнуло от нетерпения, его всё больше распирало желание и возбуждение. Остановиться теперь невозможно, наблюдая, как её губы подрагивают, как распахиваются ресницы, открывая голубизну неба. Его колотило от её хоть и колючего, но невинного вида. Такого непорочного, что он мог кончить только лишь от этого. Его штормило от одной мысли, что он у неё первый во всём. Он ожидал, когда эти бордовые, как виноградный сок, губы раскроются, мягко и в то же время упруго сомкнутся вокруг его члена. Но внутри асса́ру борьба, она оглушала Маара. Сопротивление, через которое Истана не может переступить. Маар провёл пальцем по её нижней губе. Истана опустила ресницы и непроизвольно дёрнула подбородком. Он разомкнул её плотно сжатые губы пальцем, провёл по стиснутым зубам, разжимая их, асса́ру подчинилась, становясь мягкой и безвольной. Исга́р едва не кончил, когда его палец оказался в тёплом мягком ротике. Он задвигал им, вынуждая Истану посасывать фалангу. Она дышала всё чаще, её грудь вздымалась взволнованно, веера тёмных ресниц трепетали на белых щеках, асса́ру, к его удивлению, теперь сгорала от стыда, и белая кожа лица начала розоветь. Маар убрал палец и качнул бёдрами, плавно ткнув крупную головку члена в горящие и мягкие губы. Горячий всплеск ударил одновременно и в голову, и в пах, вынуждая запьянеть разом, раскачивая стены. Ремарт обхватил её затылок, собирая в кулак волосы, потянул назад.