Натали Беннетт - Роковое влечение

Я скучала по месту, которого не существовало. Месту, где моя мать учила меня, как быть человеком, и у меня был отец, который обо мне заботился. По правде говоря, именно они были причиной, по которой я не верила в любовь. Но, возможно, это потому, что я никогда не любила. Легче было верить в то, что это они никогда меня не любили, чем притворяться, что любили и однажды решили не делать того, что сделали.

Мать, которая любила свою маленькую девочку, защитила бы ее, верно? Она заставила бы его остановиться, а не называла бы меня сумасшедшей. Страх мамы перед отчимом, и отсутствие хребта, заставили ее поступить менее мудро. Мне всегда оставалось страдать в тишине, одной.

Отметив в календаре еще один день красным, я сложила их все и получила, в общей сложности, пятнадцать. Вот сколько дней прошло с тех пор, как ушли моя мама и отчим. Они не оставили записку или что-то в этом роде. То, что они внезапно встали и ушли, было не так уж и необычно, но два дня назад моя сестра сказала, что они больше никогда не вернутся.

Я отказывалась в это верить, списывая ее слова на наркотический дурман, в котором она находилась. Но чем больше времени проходило, тем больше угасала моя уверенность. Что, если они никогда не вернутся?

Это должно было принести облегчение. Я должна быть немного благодарной, что Бог, наконец, вмешался и что-то сделал. Но у Кэсси была энциклопедия комплексов, которые мне надоело пытаться понять.

Покинув святилище моей комнаты, я пошла по коридору, заглянув в комнату моей сестры, прежде чем спуститься вниз. Ее кровать была нетронута, половина содержимого полки валялась на полу, сумки из дорогих универмагов были разбросаны повсюду, а занавески задернуты.

Не желая рыскать в ее свинарнике, я спустилась на кухню. По дороге, я прошла мимо нескольких семейных фотографий, которые висели на стене. Мы выглядели обыденно. Мой отчим, мама, Кэсси и я.

Наш дом был приятным, газон − зеленым, а бассейн никогда не был грязным. Каждый думал, что мы совершенны. Все, что людям нужно было сделать, это заглянуть сквозь занавески, и они увидели бы, что наша нормальность была всего лишь жалким притворством.

Прежде чем я вошла в кухню, я почувствовал запах. Я взяла еду, чтобы спрятать в спальне, и держала стакан с водой, поэтому мне не приходилось рисковать. Это была единственная причина, по которой я не знала, что происходит в остальной части дома.

Обыденная рутина продолжалась ежедневно, из школы в мою комнату. Если бы мне повезло, мой отчим бы меня оставил. Именно по этой причине я решила не заводить друзей. Конечно, много девушек и несколько мальчиков хотели со мной поговорить, но они знали, что этого не случится. Дело не в том, что я не хотела общаться с друзьями. Это было совершенно не так. Просто мне было стыдно за свой дом, и я не могла никому открыться и позволить в него зайти.

Когда я, наконец, заглянула на кухню, я прикрыла рот от увиденного. Мошки кружили над переполненным мусорным ведром. Покрытые остатками еды тарелки скопились в раковине с загрязненной водой. Повсюду открытые контейнеры, а в центре стола лежали забытые иглы.

Запах напомнил мне время, когда Ричард запер моего щенка в подвале, чтобы наказать меня.

Когда он, наконец, открыл замок, чтобы я могла его забрать, именно этот запах я почувствовала в ту минуту. Что-то гнилое, мертвое. В шесть лет я узнала, что такое смерть и причем самым ужасным из всех возможных способов.

Я знала, что за уборкой я проведу всю оставшуюся ночь. Итак, я завязала свои темные волосы в конский хвост и принялась за дело. Через двадцать минут я нашла мертвую мышь.

Двадцать два дня назад моя мама меня бросила. Я выплакала все слезы после ее ухода. Этим все было сказано. Кэсси заботилась об этом меньше. Электричество не отрубили, и когда она решила вернуться домой, это все, о чем она беспокоилась.

С другой стороны, тот, кто оплачивал счета, все еще запасал основные продукты в шкафы и холодильник. И мое тело больше не болело. Я, наконец, исцелилась.

Моя жизнь была одинокой, но все было в порядке. Мама всегда говорила мне, что я дрянная девчонка и умру одна. Полагаю, это правда. Я успокоилась в тишине. Больше никаких ночных пробуждений, Ричарда − проскальзывающего в мою кровать и не уходящего до восхода солнца. Больше не нужно смотреть, как он за волосы тащит маму вверх по лестнице. Затем слушать, как они сражались часами, до начала стонов. И больше никаких орудий, направленных на меня за то, что я не соответствовала его требованиям.