Елена Стриж: Барышня

Потом завопила Светка. Несколько раз прут просвистел буквально у самого уха. Светка уже не кричала, а только рычала. Он нас, наверное, всего-то раз пять хлестнул, но нам показалось, что эта экзекуция длилась целую вечность. Светка стояла с задранным платьем, она не решалась опустить его. Дед Гаврил, пошаркивая ногами, куда-то удалился.

Повернувшись и посмотрев по сторонам, я убедилась, что его нет. Не знала, что делать. Убегать или еще нет, ведь он нас не отпускал. Посмотрев на свои красные ягодицы, я натянула трусы обратно. Переглянувшись и улыбнувшись друг другу, мы поняли, что отделались еще легко. Кожа продолжала жечь, но уже не так сильно. Жар, что обжигал место наказания, теперь сменился холодом, а после зудом. Светка вытерла заплаканные глаза, поправила платье и посмотрела на меня. Ее глаза просили извинения за то, что случилось. Но я не обижалась на нее, все уже прошло. На душе стало легко. Почему-то мне опять захотелось нарвать сливы, и бежать и бежать, на сколько хватило бы сил.

Мы улыбнулись друг другу, вытерли носы. Потерли наши высеченные зады и уже хотели уйти, как услышали из-за деревьев крик деда Гаврила.

— А ну! Поть сюда! Да живей! — он кричал не так злобно, как еще минуту назад.

Мы переглянулись и нехотя поплелись на его голос. В сердце опять заныло, мурашки выступили на коже. Выйдя из-за деревьев, мы увидели маленький домик. Дед сидел на перевернутом ящике и махал нам рукой. В его жесте было что-то знакомое, даже доброе. Так махала мне мама, когда провожала в школу. Я сразу перестала бояться его, пошла легко, почти вприпрыжку. Светка еще охала, почесывала свою попку, но уже гордо шла за мной. Похоже, она начала гордиться наказанием. Мол, мы теперь породнились, испытали такое, что нас вовек не разлей вода. Впрочем, мы и так с ней были что ни на есть настоящие подружки.

Дед Гаврил сидел перед столиком. Он указал рукой на скамейку. Я осторожно присела, все же побаливало одно место. Светка плюхнулась, но тут же вскочила, потирая свой зад. Сразу стало весело.

— Не сердитесь, так положено, — спокойно сказал дед Гаврил и достал из домика банку с молоком и хлебом.

Мы поудобнее устроились за столиком и с радостью стали уплетать все, что он нам предложил. Уже через пять минут мы забыли про розги, про то, как, заикаясь, дрожали, про мой голый зад и ноющую кожу. Я забыла про все.

И все же, как это здорово вот так тайком пробраться в сад. Оглядываясь по сторонам, сорвать с десяток слив. Давясь, запихивать их в рот. Чавкая, глотать. А они сладкие, и по рукам бежит их сок. Как будто играешь в игру «старики-разбойники». Кто кого. Или ты украдешь, или попадешься. А вообще он добрый, и мед у него сладкий, и хлеб ароматный. Светка перестала хныкать.

Так что думаю, что мы сюда еще не раз залезем.

Сон был какой-то странный. Я открыла глаза и нерешительно посмотрела на будильник, еще 6:30. Так рано! Удивилась и тут же прикрыла веки. Что-то там было, что? В голове загудело. Будто ища выход, какая-то мысль заметалась и тут же растаяла. «Ой», — с сожалением сказала я и постаралась вспомнить свой сон. Руки, губы. Ах, почему-то прошептала про себя. Что это было? Опять открыла глаза, прищурилась, еще темно.

Сон какой-то странный, вот вроде бы тут, и уже нет. Старалась вспомнить, ну хоть что-то. Руки, руки, они такие теплые. Почему? Не то туман, не то дымка от костра, когда осенью жгут листву. Опять ночные воспоминания, вот они. Я напряглась, губы, и этот яркий теплый луч солнца. Что это? Зачем я себя спрашивала? Надо найти ответ, а что было дальше?

Опять закрыла глаза и сразу увидела листву, деревья и желтую бабочку, что пыталась сесть мне на коленку. Губы улыбнулись, чуть прищурилась от удовольствия и руки скользнули под одеяло. Тепло, так тепло, будто лежу в поле, там, где летом с Верой искали белые камушки, похожие на кристаллы.

Я вспомнила, что во сне чувствовала что-то очень необычное, этого еще не было со мной, но что? Что это было? Ой, тихо прошептала себе, и ладонь легла на живот. Что это? Опять губы, чьи они? Такие мягкие, такие нежные. Рука скользнула вверх, коснулась шеи и сразу подушечки пробежались по губам. Я вздрогнула и тут же улыбнулась. Приятно, так нежно, так спокойно и так… А что так? Опять это странное ощущение из моего сна.

Что там было дальше? Что? Но сон так быстро таял, что я уже не успевала ничего рассмотреть. Руки растворились. Подул слабый ветерок и образ ночного соблазна стал пропадать. «Ой», — с сожалением прошептала я, но сделать уже ничего не могла. Сон распадался, он уходил от меня. Еще мгновение и все… Все… Ничего не осталось. Я пробовала вспомнить, что дальше, но… Совсем ничего, будто и не было, но… Я помню его, там что-то было такое, такое… «Ах», — опять прошептала я, пальчики, соскользнув с губ, пробежали по шее.