Кае де Клиари - Синтетическая женщина 3

Удар, резкая боль в руке и он сел на койке, хлопая глазами и ничего не понимая! Фу ты, это же сон… Никакого ринга и никакого Ларсена. Нда. И никакой Изумрудки рядом. Эх…

Надо же было присниться такому! Было бы забавно рассказать об этом самому Ларсену, вот посмеялись бы оба! Старик действительно боксировал когда-то в тяжёлом весе. А он, его ученик, делал в своё время успехи в среднем, ближе к лёгкому весу, и даже прославился, как накаутёр, побеждая за счёт стремительности. Никто бы в здравом уме их на ринг вместе не выпустил, даже окажись они каким-то чудом в одном возрасте.

Он перевернулся на другой бок и рассмотрел пострадавшую руку. Кости вроде целы, но поболит пару дней. Шарахнул он по стене, вон даже след остался. Надо бы принять успокоительное, а то нервы расходились, так что во сне стал драться.

Что же касается Изумрудки, то они завтра обо всё поговорят. Спокойно без нервов и взаимных обвинений. Он не допустит новой ссоры и не станет мучить девушку за то, что она полюбила кого-то ещё. Собственно, Ларсен его больше не интересует, будь он даже настоящий, а не просто фотография в журнале. Гораздо больше интересно, что Изумрудка чувствует сейчас к нему. Правда разлюбила? Совсем? Или нет?..

Издавна принято считать, что любви к двум разным людям одновременно быть не может. А почему, собственно? Кто это придумал, и на каком основании? Есть под этим утверждением какое-то подобие разумного объяснения? Научное обоснование есть?

Самым распространённым аргументом против невозможности любви более чем к одному партнёру, (именно любви, а не сожительства), являются выпученные глаза и брызжущая слюна убеждённых сторонников любви парной. Те, кто чуть образованней, иногда упоминают трактат некоего средневекового богослова, имя которого он как назло забыл, где заявлено на основании собственного прозрения автора о невозможности любви к двум, трём и более партнёрам. Да, тот богослов прозрел, зато все остальные благополучно ослепли! А, между тем, вся живая природа и история человеческого общества, свидетельствуют, что именно парная любовь находится в меньшинстве, хоть никто не отрицает её возможность, чистоту, силу и законность. И всё же в природе человека заложено любить больше чем одного избранника, ведь даже мать у которой несколько детей, тоже любит их всех, а не кого-то одного из них. Хотя, конечно, всякое бывает.

Вот поэтому он ни единым словом не упрекнёт Изумрудку за её внезапно вспыхнувшее чувство. Но разговор между ними состоится, без этого нельзя. В таких делах путь к гибели, как раз молчание. А кому нужна гибель?

Она стояла, опустив голову, и смотрела слегка в сторону, ожидая его пробуждения. Ни дать ни взять провинившаяся школьница.

— Привет, — сказал он, продирая глаза, — с добрым утром!

— Привет, — ответила она ровным бесцветным голосом.

— Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа она посмотрела на него с жалобным выражением, к которому примешивался вызов.

— Я — дрянь, — заявила она после паузы упавшим голосом. — И чувствую себя дрянью.

— Присядь, пожалуйста, — попросил он, сам садясь на койке. — И имей в виду — ты не дрянь. Я тебя такой не считаю.

— Я так и знала, что ты обо всём догадаешься, вздохнула она, присаживаясь на краешек. — Ты умный. Иногда соображаешь медленно, зато продумываешь всё глубоко. А я… Я ведь для тебя живу на свете. Как я могла?!

Изумрудка закрыла лицо ладонями и заплакала тихо, но горько, как можно только искренне плакать. Он обнял её за плечи, и тогда она зарыдала уже по-настоящему! Он не стал её утешать. Точнее, не стал утешать словами, только гладил по спине и целовал в зелёную макушку. Женщине надо давать выплакаться, но плакать в одиночестве она не должна, разве что в исключительных случаях.

Изумрудка рыдала долго и с чувством, доказав этим, что она самая настоящая женщина. Он терпеливо ждал, зная, что кризис пройдет, и тогда говорить будет легче.

— В утилизатор не пустишь? — был первый её вопрос.

— Не пушу, — ответил он без улыбки.

— Тогда сотри меня и не воспроизводи больше! — заявила она, немного успокоившись. — Смоделируй себе другую девушку, лучше, чем я… Такую, чтобы совсем не была на меня похожа!

— А как же ты? — спросил он, чувствуя, что ещё немного и сил сдерживаться у него не будет.

— Я доживу этот месяц потихонечку там, — махнула она в сторону дальней каюты. — Я не буду тебе мешать, раз уж ты не пускаешь меня в утилизатор.

— Чем же ты мне мешаешь? — удивился он. — Я же люблю тебя…