Аманда Буше - Проклятие весны

Склонившись, Дарик разложил кровавые камни и моквид, как велела ведьма с Кургана. Выпрямившись, он сжал руку Рейн, а потом поднёс к губам и поцеловал кончики её пальцев.

— Сейчас всё закончится.

Она поджала губы, чтобы не выдать себя сдавленным вздохом, а потом кивнула:

— Поговори с Брэйлиан. Расскажи о проклятии.

Повернувшись лицом к Котлу, Дарик окликнул Брэйлиан. Много лет назад богиня не услышала его… или проигнорировала мольбы. Весна же оставила свои сезонные скитания и пришла вместо матери, не видя ничего, кроме красивого юного принца среди странной и непроходимой тьмы. Он сиял так ярко, что она не смогла устоять.

Сейчас Дарик снова рассказал о проклятии, губительной засухе и попросил весну вернуться в Леден.

Когда он закончил говорить, огонь вырвался из ранее безмятежного Котла. Взмыл высоко, свирепым и ревущим пламенем, потянувшись к небу своими гневными пальцами. За все годы, что они приходили к Котлу с мольбами и явно бесполезными подношениями, Рейн никогда не видела ничего подобного. На этот раз Брэйлиан их услышала.

Их взгляды с Дариком встретились, в его сияющих триумфом глазах отражались языки пляшущего пред ними огня. Вздёрнув подбородок, Рейн ободряюще улыбнулась. Она покинет его мужественно, несмотря на одолевавшую душу печаль.

— Произнеси слова. Разрушь проклятие, Дарик.

— Исми долунди вейтен крив, — твёрдо произнёс Дарик, и его голос разнёсся над огненной бурей Котла.

«Я жертвую самым дорогим».

Кровавые камни должны были привлечь внимание богини, моквид — раскрыть источник проклятия, а слова на колдовском языке… предлагали своего рода обмен.

Дарик просил о чём-то, а значит, должен был пожертвовать чем-то. И не какой-то безделушкой, а тем, что любил больше всего на свете. Рейн не сомневалась, что он потеряет её. Это одновременно служило утешением для разбитого сердца и терзающим остриём кинжала.

Огромная сила потянула её от Дарика. Рейн закричала.

«Все происходило слишком рано!»

Теперь, когда наступил решающий момент, она оказалась не готова: к неизбежному концу, отчаянному крику Дарика и тем более, к непомерному ужасу, плескавшемуся в его крике, когда пламя охватило и поглотило её.

Энергия взрывной волной прошла сквозь Рейн, изменяя и разрушая. Крик замер на её губах. Она потеряла форму и черты лица. Та, в кого она превратилась, когда решила принять облик смертной и потанцевать с юным принцем, разлетелась в осколки. Она взмыла столпом огромной силы, но даже сейчас, устремляясь к небу, что-то человеческое цеплялось за её вновь обретённую божественную сущность, которая теперь простиралась по всему континенту. Эта частичка принадлежала Дарику. Она по-прежнему билась подобно человеческому сердцу, ровно и сильно. А всё остальное в ней стало весной.

Рейн собрала низкое, тёмное и полное воды облако.

«Сколько раз может разбиваться сердце? И как долго?»

Она дала волю слезам, ставшим первым весенним ливнем, который увидело королевство с рождения Дарика.

Брэйлиан забрала её обратно. Она снова стала бессмертной. Вечно молодой. Сезоном, как и три других. Но она ничего не забыла. Рейн горестно плакала, поливая Леден тяжёлым настойчивым ливнем, окропившим простирающуюся внизу землю.

На священной поляне Дарик поднял голову к дождевым каплям и взвыл, как смертельно раненый зверь.

Дождь хлынул сильнее. Гром стал единственным криком, поэтому Рейн расколола небо молниями, и их ужасающее громыхание вторило крику Дарика.

Их сердца разбились вместе. Её разрывалось снова и снова. Перспектива жить до скончания времён превратилась в ужасающе длинную вечность.

Дарик стоял перед Котлом. Последний день весны почти подошёл к концу. Прошло четыре года с тех пор, как они с Рейн сняли проклятие, а он раз за разом возвращался к каменному кругу. Он построил ещё одно убежище, которое как обычно Брэйлиан уничтожит, стоит Дарику на несколько часов покинуть поляну. Его призывали в замок. Он не был полностью свободным, чтобы жить дикарём, игнорируя свой род и королевство, однако, когда Дарик мог, то строил себе дом у Котла. Это позволяло ему быть ближе к Рейн.

В тот роковой день всё изменилось, особенно он сам. Блестящие пиры и уютные семейные вечера теперь снова радовали домочадцев замка семейства Эш… и вызывали у Дарика жуткое отвращение. Он выполнил свой долг, и так будет впредь. А пока его родители в добром здравии и ясном рассудке. Когда придёт время, он займёт их место. Единственное, чего подданные от него никогда не дождутся, это наследника для Ледена.