Аманда Буше - Проклятие весны

Дарик явно успокоился после её объяснений и спрятал моквид в сумку.

— Не знаю, зачем богине сорняк, но магия сама по себе странная штука.

— Да, — согласилась Рейн. Правда разрывала её на части и в то же время делала сильней. — Мы найдём ведьму с Кургана. Она нам поможет. Ты скажешь эти четыре слова, Дарик, и снимешь проклятие с Ледена. Ты всю жизнь к этому стремился.

Он кивнул, повторив столь неприятные и ужасные колдовские слова. Теперь они ему известны, и Дарик без труда сможет их произнести.

Тень снова пробежала по его лицу, когда он взглянул на неё.

— Ты выглядишь слишком мрачной для столь радостных вестей. До цели рукой подать. Мы почти сделали это, Рейн.

Мрачная — не то слово, чтобы описать обуревавшие её чувства. Понимание слов колдуна открыло пропасть в её душе и бросило на произвол судьбы. Леден проживёт и без неё. Но королевство не выживет без своего принца.

Осознание этого успокоило её, придало решимости и уверенности в себе.

— Хочу, чтобы ты знал, я никогда и ни за что не показалась бы тебе в тот день у Котла, если бы этого не захотела.

Дарик слегка пожал плечами.

— Но этого же ты не хотела. — Он взмахнул рукой, как бы охватывая себя, её, Леден… Всё.

Рейн мысленно вернулась к тем временам. Насколько она помнила, в божественном чертоге её не обуревали желания. А серое, скучное и одинокое существование: без желаний, потребностей, страхов, удовольствия, знаний и общения.

— Впервые я чего-то захотела, — призналась она хриплым от волнения голосом. — В день, когда увидела тебя.

Дарик серьёзно посмотрел на неё. Он протянул руку, провёл пальцами по её щеке и откинул волосы назад.

— Ты — воплощение моих грёз и желаний.

Сердце Рейн чуть не разорвалось на части. Ей надоело ждать. Надеяться. Играть по правилам Дарика, ведь не только они имели значение.

— Завтра мы спасём Леден, но эта ночь — наша.

Его взгляд стал настороженным и обжигающим.

— Капелька?

— Позаботься о лошадях. — Она спрыгнула с седла. — А я зажгу лампы в комнате, которую мы с тобой разделим.

Когда Дарик вошёл в выбранную ею комнату, в глазах Рейн горел тревожный блеск, а решительное выражение лица стало едва ли не агрессивным.

Стоило Дарику обхватить рукой протянутую к нему ладонь, как Рейн притянула его ближе.

Распущенные серебристые волосы водопадом ниспадали на плечи, точно река. Она даже сняла бурачник, который ни разу не снимала за время их путешествия. Стоило их взглядам соприкоснуться, как её сумеречные тёмно-синие глаза вспыхнули жарким пламенем. Грудь сдавил узел незримых пут. Он любил её больше всего на свете.

Она расстегнула его плащ и начала развязывать шнурок на рубахе.

— Рейн? — У Дарика пересохло во рту, а голос охрип как у зелёного юнца. Он изнывал от желания прикоснуться к ней.

— Я рассчитываю на твою осведомлённость, Дарик. Просто… я сведуща лишь в теории.

Сердце колотилось, а кровь бурлила от желания. Их окружали четыре стены. Кровать. Уединение даже от возвышающихся в небе звёзд. И Рейн высказалась совершенно чётко.

Не в силах совладать с собой, он зарылся пальцами меж шелковистых прядей её волос.

— Сначала нам нужно снять проклятие. Мы станем наградой друг другу за спасение Ледена.

— В данную минуту, Дарик, ты необходим мне больше, чем королевство.

Неистовая волна жара обволокла его. Он боролся с необузданной жаждой, но чувствовал, как теряет контроль над собой, когда Рейн распустила тесёмки на своей блузке. Распахнувшаяся ткань явила его взору жемчужно-белую кожу и верхнюю выпуклость круглых совершенных грудей.

Дарик заворожённо смотрел на них. Несколько рваных вздохов, и он полностью разденет её. Дарик скользнул ладонями по её плечам слегка спуская ткань, и при этом тщетно пытаясь удержать блузу на Рейн.

— Могут быть последствия, — Дарик сжал её плечи. — И если мы проиграем, мне придётся взять в жены Астрею.

С самого начала эта перспектива была ему ненавистна. А теперь, он даже думать об этом не мог.

Отступив назад, Рейн стала снимать с себя одежду, пока не предстала пред ним обнажённой. Столь восхитительна и невыносимо соблазнительна. Само воплощение всех его самых смелых грёз и даже больше. Если говорить откровенно, её кожа оказалась более гладкой, а тело, созданное для поклонения сильнее, чем он мог себе вообразить. Представшая взору картина будет вечно преследовать его, если им придётся прожить жизнь порознь.

Но потом Рейн прижалась спиной к изножью приготовленной для них кровати и с жаром поклялась: