Андрей Мансуров - Запрещенная фантастика—2. Социальная фантастика

– Однако все отлично знают, что именно специалистами фирмы вашего подзащитного и производится именно такая, противозаконная, установка данных устройств!

– Выражаю протест! – Борис Фёдорович повернул пышущий справедливым возмущением взор к Председателю, – Я прошу занести в Протокол, что сторона обвинения прибегает к пока ничем не доказанным демагогическим заявлениям, оскорбляющими честную репутацию как фирмы моего подзащитного, так и его лично!

То, что его адвокат может и любит иногда играть на публику, как знаменитый Гарднеровский Перри Мейсон, Олег понял давно. Ну вот – обожает Борис Фёдорович встать в красивую позу, и чуть повысить свой бархатный голос с отличной дикцией (зря что ли, брал, как однажды признался, уроки сценического мастерства!..)

Председатель, увядшего вида пожилая и сутулая желчная девушка по фамилии Варнакова, не первый раз ведущая дело против Олега и его фирмы, хмуро кивнула:

– Протест принят. Секретарь, отметьте в протоколе. (А ещё бы не принять! Ещё ни разу, как бы ни пузырился чёртов Прокурор Петренко, ему не удалось доказать как раз это . Что спецы Олега устанавливают стиратель только для того, чтобы… Стереть! А спейсер – для того, чтоб спасти то, что хорошо бы всё-таки иметь в архивах…)

Борис Фёдорович продолжил словно с того же места, где остановился:

– Установка устройств, как абсолютно верно отметил уважаемый господин Прокурор, и правда – производится специалистами фирмы моего подзащитного. Однако!

Никто из них никогда не интересуется, каким именно способом собирается использовать это устройство клиент! Потому что это – чётко прописано в Инструкции! Точка!

Ещё хочу отметить, что персонал фирмы моего подзащитного – исключительно компетентен и профессионален. Они делают всё именно так, как написано в утверждённой соответствующими Органами, Инструкцией. Обратите внимание на подпункт пять-два! Там однозначно прописано: «Если клиент использует устройство для целей, не обозначенных как основные для устройства фирмой-производителем, вся ответственность за возможные противоправные действия ложится на клиента.»

– Но ведь ваш клиент не может не понимать, что вероятнее всего именно противоправное использование будет производиться в первую очередь!

– Я просил бы уважаемого господина Прокурора опираться на факты. Домыслы о том, что может, а что не может не понимать мой клиент – не являются ни фактом, ни аргументом. Мой клиент, как я уже неоднократно заявлял – простой производитель. Как, скажем, и директор предприятия, производящего всё те же автомобили. Вы же не привлекаете такого к суду каждый раз, когда какой-нибудь пьяный идиот врежется в бетонную стену? Или жена клиента прищемит пальчик дверью? Или – наркоторговец решит провезти партию наркоты – в запасном колесе?

Олег понимал, разумеется, такие образные сравнения, применяемые в седьмой, если не в десятый раз, несколько теряют свою убедительность и силу, но – аналогия уместна. Это понимала и судья.

– Достаточно. Если у обвинения больше нет фактов, перейдём к обсуждению. – судья, помогая себе упёртыми в стол руками, с кривоватой не то улыбкой, не то – гримасой боли (у неё, как знал Олег – деформирующий артроз обеих коленей) поднялась, чтоб удалиться в комнату для совещаний.

– Прошу всех встать. Суд удаляется на совещание.

В зале загудели, зашаркали подошвами. Но не сильно: в небольшом помещении было не больше двух десятков человек. Как обычно: на дела не о смертоубийстве не заманишь ни посторонних людей, ни корреспондентов, ищущих сенсаций: здесь таковых не бывает. Только свои. То есть – представители фирм-конкурентов, желающие знать, не пострадает ли их бизнес. Да пара пенсионеров, у которых, возможно, поломались телевизоры. Но на «арест прямо в зале суда» здесь рассчитывать не приходится.

Уж больно недвусмысленно составлены параграфы Законодательства…

– Ну, наше дело правое, и мы победим, – адвокат, сидящий слева, подмигнул Олегу. Тот покивал: а то!..

На работу приехал лишь в четвёртом часу: Бориса Фёдоровича, как обычно, ещё и угощал в одном из лучших ресторанов (Слава Богу – туда ещё не успел наведаться с Мариной! И – никогда не наведается!). Борис Фёдорович, подобревший и раскрасневшийся после четырёх рюмок настоящего старинного армянского коньяка, паштета из гусиной печёнки (его любимое лакомство!), и ста граммов настоящей чёрной икры, (не какая-то там подделка – а с гарантией!) плотоядно ухмылялся: