Александра Богунова - Toi le tresor de mon amour… Любовная лирика, миниатюры, публицистика

Я памятью клянусь, не дам унынию
петлю на шее затянуть.
я докажу безбожному бессилию,
что голову мне тоже не свернуть!

Покуда верю я в размытые границы —
ты смотришь мне в глаза с тетрадки клетчатой страницы.
«Автопортрет тот Мастер написал!» —
смеялся ты и рвал листы,
сминал и отправлял в корзину.
А позже скромно подарил
чарующую красотой картину!

Не облик мой ты написал,
а чувств своих признание
В ней прочитала я слова —
Любви несчастной назидание.

О, горе мне! Я плакать не могу!
Я обещала вымолить прощение
Пусть это будет от меня к твоей могиле приношение!
Не верил ты, и замахнулся на святое!
Не знал, что жить и есть то самое – драгое.
Чему цены и не было, и нет.
Хоть тысячи отдай во искупление монет!
Богемная, греховная среда, сгубила юношу ты, да.
Как дорог был твой путь родным и близким,
и не могу тот грех назвать поступком низким.
Единственное, что верну, тебе
мое раскаяние вкупе —
за нас двоих, и этот мир, растоптанных иллюзий,
признавших в нас опять «своих», истерзанных контузией.

Шел дождь.
Глотком спасаюсь чая…
Он о тебе напоминает.
Я чувствую, что вновь скучаю.

Играю с лицами, зевая.
Дымлю, твой образ воскрешая,
в тумане мыслей, среди стен.
Прозрачно-призрачных…

И все же…
как были мы с тобой похожи!
Любили нежно, как дитя,
друг друга крыльями скрывая,
от этой боли, той любви,
которую, увы, познали.

Но разве мог нам помешать
далекий призрак дней ушедших!?
И нас, прошедших
этот круг, на перепутье двух разлук,
однажды снова повстречавших
улыбки губ и сердца стук,
в мозгу вулкан иной взорвавших,
хранит Судьба.

И, как вчера, я подберу фантом твой
сердцу милый
в свои ладони и впущу тебя
в себя…

Вернись, Любимый!

Романтикой, казалось, я сыта.
И что еще я в жизни не видала?
Но увидав тебя, я поняла,
что суждено начать мне жизнь сначала.

Я не хотела сочинять стихи
о той любви, которая томила.
Да и к чему набрасывать штрихи
той боли, что мне душу источила?

Ты только человек, но вдруг ресницы,
взмахнув однажды, затаили дух.
Ведь это необычные крупицы,
которые составили нас двух.

Крупицы, как серебряные ноты,
сыгрались и блистали на губах.
И в прах рассыпались таинственные доты,
в секрете укрепленные в трудах.

И пала оборона, и затворы
рассыпались, вооружая нас,
И в этот раз полночные дозоры
не смели помешать атаке фраз.

Кто победил? Я думаю, надежда.
Как окрылено юною была!
И вальс кружил единожды и нежно,
а я конца беспечно не ждала.

И жало чувств неистовых и резких —
страстей бушующих, наполнивших наш век…
Ты, мой желанный, не из дерзких,
а потому любимый чутко человек.

Я ждала безоблачного рая,
на судьбу и Бога уповая.
Грезился мне мир как пир.
Знала я, что не кумир,
смотрит пристально и страстно.
Знала я, что не опасно
быть поверженной тобой.
Не от этого ль так властно
буду прибрана рукой,
что обнимет и поддержит,
Развернет клубок струной.

Не предашь, не затеряешь
среди лиц и спин чужих.
Любишь, ждешь и наставляешь?
Не ищя подруг иных?
Верный муж мой – тайный облик —
мудрый, седовласый подвиг,
Как тебя благодарить?!
За собой тяну я нить,
чтоб тебя не позабыть
и обратно плыть и БЫТЬ!

Удержи на расстоянии
в не растраченном желании…

Ожидание, расстояние, напряженные слух и внимание…
Тяготение и сближение – неизвестного повторение.
Суета-сует, гаснет тусклый свет,
и в кафе сосед – тает силуэт —
светотень любви в закромах у тьмы.
Для чего-то мы обрекаемся, неустанно молим да каемся…
Мы смыкаемся, растворяемся —
неизменно к суду привлекаемся
своей совестью – нашей вестницей —
до небес ведет, прочней лестницы.
Отвори, простор, широту души,
не руби, топор, красоту тиши.
Подарю тоску алтарю,
озарю нужду янтарем.
Ночью, днем – вдвоем,
Пока песнь поем, пока миг зовем и мечтой живем…