Лана Ланитова: Блуждание во снах

– А Эмма моя от страху чувств лишилась. Без сознания девочка была. А этот мужлан достал свое грозное орудие и ноги ее мягкие раздвинул. Они распахнулись так легко, словно у куклы тряпичной. Дамы, увидев эту дубину, я поняла, что ею он проткнет мою худенькую возлюбленную насквозь.

– Что, такой огромный? – обе женщины рассмеялись. – Да, Мег, как это ты обремизилась… Надо было рыцаря-то с более скромным достоинством искать.

– Не то слово… Да и не рыцарем он оказался. Под обликом идальго скрывался грязный виллан. Мне жалко стало Эмму. Она к этому времени очнулась и пыталась бороться с насильником. Стоит ли говорить, что силы были неравные. Но нетерпеливый чужестранец вместо ласки и поцелуев, одарил мою девицу грубостью. Они возились в борьбе. А я летала под потолком старого амбара и мучилась от жалости. А после он совершил свою самую большую в жизни ошибку – он ударил ее по лицу. Вот тут-то я не выдержала. Я обернулась летучей мышью, упала с потолка на голову испанцу и выцарапала ему глаза. Он орал дико, размазывая кровь. Крик его во всех окрестных деревнях был слышен. Эмма наскоро оделась и убежала из сарая домой. Она неделю в чувства приходила.

– Вот те на! Ну, что за карамболь…

– Оправилась она от потрясения, да только моя любовь к ней за эти дни еще сильнее стала. Я пыталась всячески соблазнить Эмму и получить власть над ее телом и душой, да вышло все иначе… Почему и проклинаю себя за жалость. Моя дуреха в итоге побежала в католический храм, что в северной части города: храм святого… – рассказчица нахмурила лоб, будто что-то припоминая, – тьфу, забыла какого святого…

– Как посмела ты забыть его имя?! Не помнить имени святого отца – это же святотатство! Грешница! – Месс шутовски округлила глаза.

– А, это туда, где отец Эверт служил? – перебила ее Полин.

– Ну да… А отец Эверт был еще тот «святоша». Несмотря на целибат [4] Целибат – обет безбрачия, как правило, принятый по религиозным соображениям. , не гнушался услугами «горячих» прихожанок, а также монашек из соседнего монастыря. Он за столом любил с молитвенником сидеть. А под столом, накрывшись черной сутаной, меж ног, всякий раз новая послушница таилась. А отец свои бесстыжие маленькие глазки к небу закатывал и кричал: «Отче! Спаси и сохрани нас, грешных!» – аккурат в пиковый момент, как его жирное тело от оргазма сотрясалось… Вот моя Эмма и пришла к нему в конфессионал [5] Конфессионал (исповедальня) – в римско-католической церкви и некоторых англиканских церквях, место (кабинка) отведенное для исповеди. на исповедь. Коленки острые на ступеньку деревянную поставила, юбочку шерстяную ручонками оправила, вздохнула протяжно и зашептала в решетчатую перегородку: «Отец, меня бесы искушают. На грех напутствуют. Я измучилась! Как мне быть?»

– Ха-Ха! И что этот святоша «утешил» несчастную?

– Если бы! Тогда мне, пожалуй, удалось ее наконец-то к себе забрать. И тут вмешался «его величество случай». Отец Эверт, конечно же, «положил глаз» на усердную католичку и по достоинству оценил ее красоту еще до того, как Эмма в кабинку зашла. Но! Он, как назло, в тот день сильно переел. Целого ягненка за один присест проглотил и штруделей творожных кучу. Моя зазноба кельнская не в урочный час к нему явилась. Он только рот открывал и отдувался – мучила отрыжка. А потому, страдая от собственного чревоугодия, он в тот день всех прихожан призывал к умеренности в пище и отказу от мясного. А когда полный желудок подпирал так, что тревожно ныло сердце, то и вовсе рекомендовал строгий пост.

– Вот, каналья! – с жаром воскликнула одна из дам.

– Еще какой каналья! Так на чем я остановилась? Эмме, в ответ на жалобы, он дал четкие наставления: «Кайся и постись, дочь моя. Проявляй смирение и милосердствуй. Воздержись от мясной пищи не только во все пятницы Великого поста, но и ежедневно. А в «Пепельную среду» посыплешь голову пеплом и покаешься истово. А в «Страстную неделю» пей одну лишь воду, и бесы покинут тебя. Как проделаешь все это, сразу же приходи в церковь». А потом почесал пузо и добавил: «А, впрочем, будет тяжко, приходи пораньше. Можешь даже завтра, вечерком. И вот, еще что… Случай твой весьма серьезен. Как бы ни пришлось, заняться расследованием. Дева, ты постись, а ежели не поможет, то нам придется строгим дознанием и пыткой, повелеть нечистому покинуть твое бренное тело, дабы душа могла спокойно в рай войти», – после этих слов он рыгнул.

– И что твоя Эмма?