Gvela: Изумруд

Ухватившись за кольцо, торчащее из какой-то бронзовой пасти в качестве дверной ручки, я уперся двумя ногами в пол и стал тянуть почти со всей силы, чтобы открыть эту дверищу, состоящую из двух створок.

– Ну, это я вам еще припомню, – пыхтел я, дергая дверь на себя. – Вы вдвоем открывали, а я один должен надрываться. Могли бы открытой оставить. Сфинтили, не подождали, так еще и ее специально захлопнули…

Дверь, скрипя так, что уши заложило, стала поддаваться на мои потуги. Я горд! Зато позади снова гул и с потолка посыпались первые камни, предшествующие обвалу.

– Да что же это такое?! Специально путь отрезают, что ли?! – я старался протиснуться в появившуюся щель между створками в следующее помещение. Совершенно не заботясь куда вылезу, главное, чтобы успеть до обвала. Успел. Буквально ввалился в следующую комнату, дверь тут же закрылась, придавленная весом обвалившихся стен и свода.

Разворачиваюсь, чтобы осмотреться…

– Да ну на! – вырывается у меня.

Зал с огромными витражами под потолком поражает воображение. Сквозь них ярко светит солнце, подчеркивая растительный орнамент разноцветных стеклышек. Ослепительные лучи разгоняют тьму только над верхней половиной зала, оставляя в полутьме то, что ниже, а там, в тени, стоят на помостах три покрытых паутиной гроба.

Я всем своим нутром чувствовал исходящую от этих трех ящиков опасность.

– Э… пойду я, пожалуй… все пока… пишите письма… – пятился я к небольшой двери сбоку от меня в другом конце зала. Говорил я шепотом, как и идти старался, тихо ступая.

Я уже обрадовался, что все, сейчас выйду отсюда, и эта давящая на меня атмосфера прекратится, как внутри одного из гробов что-то стукнуло. Я даже подпрыгнул с испугу и рот закрыл, чтобы не завизжать как девчонка. Паника накрыла сразу же, стоило крышке гроба пошевелиться и начать отъезжать в сторону. Я дергал дверь с бешеной скоростью, чтобы она открылась, но ничего не получалось. Позади послышался шорох и еще один стук, затем следующий…

– Аааа! – заорал я, тяня дверь на себя что есть силы, упершись в нее ногами.

– Помочь? – раздался совершено спокойный приятный мужской голос над моим плечом.

– Д-д-да… – еле выдавил я, отпустив дверное кольцо, находящееся в пасти медной горгульи. Мне стало страшно… очень…

– Прошу, – сказал незнакомец, толкнув дверь от себя почти одними пальцами. Почему-то подумалось «рука аристократа», когда передо мной на дверь легла ладонь с длинными тонкими пальцами и идеальным маникюром. И белоснежным краем рубашки с черными запонками, чуть выступающим из темно-синего бархатного рукава пиджака.

– Спасибо, – на автомате выдохнул я.

– Пожалуйста, – все тем же тоном ответил мне незнакомец. Не знаю почему, но поворачиваться я боялся. Как будто чувствовал: если повернусь, то обратно дороги не будет. Поэтому я тупо стоял, и уже хотел сделать шаг на улицу, как вспомнил про друзей. И еще сожаление, что говоривший замолчал, и я перестал чувствовать его дыхание на своем затылке.

– Простите, а Вы моих друзей не ви… – на последнем слове я решительно развернулся и замер… поморгал, не помогло, наваждение осталось. Потер глаза. Ущипнул себя.

– А! Больно! – Я ошарашенно уставился на троих потрясающе красивых мужчин. Ощущение было такое, словно они только что зашли в этот пыльный старый зал, случайно перепутав бальную залу, в которой сейчас должны были блистать, с этой обшарпанной комнатой.

Все трое высокие, приблизительно под метр девяносто. С моими метр семьдесят это обидно. Но ничего, мне всего семнадцать, и я еще расту… А им на вид лет по двадцать пять не больше. Как же они хороши, может, модели? Рекламу какую снимают? О, точно! А я, дебил, испугался. Осмелев, я стал рассматривать их пристальнее. Мужчина с более тонкими, почти женственными чертами лица, чем у двоих других чуть приподняв аккуратную бровь, разглядывал меня своими изумительно медовыми глазами. Волосы у него, что золото, свободным каскадом, чуть завиваясь, опускаются до лопаток. В вечернем безупречном костюме из черного сукна. Сложив руки на груди, он не отрывал своего взгляда. Второй, хмуро поглядывая на меня из-под косой челки совершенно черных волос, убранных в высокий хвост и все равно опускающихся до пояса, поправлял черную запонку на белоснежном рукаве рубашки. Черный костюм великолепно оттенял чистейшие голубые глаза.

– Друзья? – спросил обладатель притягательно бархатного голоса, что стоял рядом со мной в дорогом официальном костюме немного странного покроя, с воротником – стоечкой. Я взглянул в его глаза и утонул. Говорят, любви с первого взгляда не бывает… чушь… я на себе именно сейчас проверил. Я остолбенел, пялясь на необычайно темно-вишневые глаза, пирсинг на губе, ряд сережек, поблескивающих в ухе. И его совершенно непостижимую прическу, темно – синие волосы, очень похожие оттенком на тон костюма. Небольшая рваная челка, прикрывающая брови, коротко остриженные виски и приподнятые ёжиком волосы на затылке, а дальше еще несколько прядей длиной почти до поясницы. Безумный панк, но ему идет.