Тина Фолсом: Защитник Иветт

- Ты не будешь воздействовать на нее своей силой. Не нужно: Иветт может взять на себя твою работу, а я назначу тебе кого-нибудь другого.

- Отлично, - ответила Иветт. - Что я должна знать?

Она проигнорировала ворчание Зейна.

- Ее имя Кимберли. Она молодая, чуть старше двадцати, перспективная актриса. Ее последний фильм только что вышел на экраны и сразу наделал много шума.Вокруг обязательно будет много психов, которые считают, что влюблены в нее. Просто охраняй ее от сталкеров и держи подальше папарацци. Она не привыкла ко всеобщему вниманию.

- Без проблем. Когда начинать?

- Завтра ночью. В отеле Фэйрмонт организовывают крупную вечеринку. Я пришлю инструкции на твой iPhone. Удачи.

- Звучит хорошо. Свяжусь с тобой завтра.

Иветт пошла к двери. Покалывающее давление на ее затылке сообщило, что Зейн следовал за ней.

- Я ухожу отсюда, - проворчал Зейн.

- Зейн, - предупредил Габриэль, сурово произнеся единственное слово.

- Что? - Зейн не остановился.

- Мой приказ ясен?

Ответ Зейна больше походил на ворчание, чем на слова. Он остановился рядом с ней и потянулся к ручке. Иветт была быстрее и открыла входную дверь. Затем остановилась как вкопанная. Там на ступенях лежал на золотистый лабрадор. В тот момент, когда собака увидела ее, то встала и замахала хвостом.

- Твоя собака? - спросил Зейн за ее плечом.

- Нет. Он преследует меня уже четыре месяця. Я не знаю, чего он хочет, - это была не совсем правда.

Да, собака преследовала ее с тех пор, как она и ее коллеги спасли Майю от лап негодяя-вампира несколько месяцев назад. Иветт не призналась, что начала подкармливать бродячего пса.

- Выглядит, как будто он твой, - заметил Зейн.

В этом был смысл. С тех пор как она впустила собаку в свой дом на Телеграф Хилл, животное действительно думало, что принадлежит Иветт.

- Как его зовут? - продолжал смущать Зейн, явно наслаждаясь ее дискомфортом.

- Собака, - услышав, как она говорит его имя, уши пса оживились и хвост стал двигаться с удвоенной скоростью. Черт, пес даже слушается ее.

- Да, безусловно, он твой. Наслаждайся. - И Зейн ушел, шагая по темной, пустынной улице, исчезнув в тени.

Иветт посмотрела на животное, чьи умные глаза, казалось, задавали ее вопрос. Он наклонил голову и выглядел так, словно улыбался. Может ли пес улыбаться?

Она сдалась.

- Хорошо, идем домой.

Иветт услышала хлопок собачьей дверцы о деревянную раму и открыла глаза. Дверца вмонтирована для того, чтобы пес мог выходить в сад в любое время, когда захочет, это было не только счастьем, но и проклятием.

Теперь беспризорник всерьез полагал, что стал частью этого места. Иветт действительно не понимала, как избавиться от него. Пес даже начал лаять на почтальона, как будто бедный почтовый сотрудник посягает на его территорию.

- Привет, собака, - поздоровалась она с псом, когда тот вскочил на кровать. Одну вещь ей, безусловно, не стоит делать, не нужно давать животному имя. Как только дашь ему кличку, то не сможешь с ним расстаться.

- Разве уже закат?

Это риторический вопрос: ни один пес не ответит ей, не то чтобы ей это нужно. Собственное тело подсказало Иветт, что солнце зашло над Тихим Океаном, и пришло время подготовиться к заданию.

Иветт потянулась, затем завела руки за голову. Каждую ночь после пробуждения короткая, остроконечная стрижка, которую она демонстрировала всем, пропадала, восстанавливаясь в длинные, темные локоны.

Во время крепкого сна ее волосы отрастали до прежней длины и становились такими же, как в день обращения. Сначала Иветт сохраняла длину, но с годами решила, что больше не удовлетворена своим внешним видом. Она выглядела слишком женственно, слишком уязвимо.

Иветт вошла в ванную комнату и взяла ножницы, лежавшие на туалетном столике. За много лет она научилась делать себе стрижку даже без зеркала.

Иветт стянула их в пучок левой рукой и отрезала ножницами правой. Вместо того чтобы выбросить волосы в мусор, она положила их в пластиковый пакет с маркировкой "Больница Святого Иуды - Отделение Онкологии". Пусть кто-то другой носит шикарные локоны. Ее же это не волновало.

Когда тяжесть волос отпустила голову, появилось ощущение, будто боль прошлого ушла в месте с ними. Хотя Иветт чувствовала ее каждый раз при пробуждении.

Длинные волосы напоминали о человеческой жизни, поскольку муж любил прятать свое лицо в ее длинные локоны, когда они занимались любовью.

Роберт. Его лицо больше не всплывало в памяти, как в первые годы после их расставания. С тех пор прошло почти пятьдесят лет. В то время как воспоминания о его лице померкли, оставаясь далеко позади, желание иметь детей не ушло. Или скорее не ушло то, с чем ассоциировался ребенок.