Эммануэль Арсан - Ванесса

Гвидо слышал Незрина, точно студент надоевшего лектора, и когда тот на мгновение замолчал, налил себе полный бокал.

— Почему консорциум, на который вы работаете, придает такое большое значение сивахскому синдрому? Потому что, если вам удастся найти составляющие этого вещества, CIRCE, а скорее, «Эгида» найдет технические и финансовые средства для того, чтобы пустить на поток его производство, а потом предложить его за баснословную цену любому правительству. Для чего? Чтобы заставить всех людей почитать власть и порядок, чтобы успокаивать наиболее активные элементы и облегчить жизнь полиции. Чтобы насадить стиль поведения сивахцев во всем мире.

Незрин взглянул на сонное выражение лица итальянца и взорвался:

— Это же наивно! Правительство и полицейские силы сами по себе нестабильны. Они могут стать марионетками в чьих угодно руках. Такое уже случалось, и результаты нам хорошо известны. Правительство, между прочим, обладает весьма и весьма условной властью. Власть истинная избегает заседаний парламента и министерских кресел. Она не зависит от голосующих на выборах, от пристрастий ликующей толпы, от переворотов и революций. Наши полисы слишком многолюдны для такого управления. А политика слишком массова. На этой планете серьезные проблемы не решаются политиками и правительствами. Они требуют определенного уровня технических знаний, сконцентрированных в дюжине организаций, подобных CIRCE и находящихся в распоряжении крупных компаний. Эти монстры не признают иной родины, кроме космополитического государства, которое они защищают и расширяют.

Теперь эти реальные правители начали терять терпение, видя, как их марионетки нянчатся с неимущими. Ситуация должна быть исправлена — работают компьютеры, отдаются приказы, принимаются решения — машина запущена. Слово за вами, доктор, — и мировое благополучие будет гарантировано.

Незрин перевел дыхание:

— Какая организация, позвольте спросить, не мечтает о рабочих и клиентах столь легко удовлетворяемых, как сивахцы! Теперь она может иметь их. Капля эликсира Хат-ан-Шо в резервуар системы кондиционирования любого предприятия или учреждения — и прощай недовольство условиями труда, забастовки и демонстрации!

Ни единой неугодной мысли! Желания и их исполнение повсеместно совпадают. Никто не просит больше того, что имеет. А поскольку сильным все труднее будет урывать от себя для слабого, то слабый будет довольствоваться все меньшим. Земля будет радостно вращаться вокруг Солнца. Общество будет в ладу с властителями мира, все голоса сольются в сладком благодарственном песнопении, подобно ангельскому хору, в котором больше не будет жалобных и страдальческих выкриков. И песня тех, кто доволен жизнью и работой, будет так же ласкать слух, как молчание Вселенной.

— Сивах — далеко не рай, — сказал вдруг Гвидо с гримасой боли, точно вспомнив что-то.

— Но вы здесь не выглядите несчастным, — заметил Незрин.

— Я не буду счастлив и в раю.

— Рад слышать. Не люблю фанатично верующих. Если вы вечно сомневаетесь, как и подобает ученому, тем лучше. Я ведь говорю с ученым.

— Что вы хотите узнать?

— Нашел ли ученый то, что искал?

— Да, — спокойно сказал Гвидо.

Лицо Незрина осталось бесстрастным. Он знал, что за этим последует — и не ошибся. Гвидо не заставил себя ждать:

— Сивахцы знают истинную цену вещей. Вот в чем секрет.

— Что вы имеете в виду?

— Они не интересуются властью, потому что она не интересна.

Незрин глубоко вздохнул. Нет, он доберется до сути, даже если для этого придется говорить до утра.

— Хорошо, допустим, — сказал он. — Но откуда проистекает эта мудрость, это знание о ценности вещей, не свойственное остальному человечеству? Они вдыхают ее с воздухом или глотают с водой? Может, жуют какую-то траву или вводят вещество, о котором никто не догадывается?

— Этого я не знаю.

— Неудивительно! — фыркнул Незрин. — Вы проболтались тут восемь недель, и никто вам не мешал. Почему вы не пользовались какими-нибудь инструментами, не делали замеров, не брали образцы почвы, воды? Короче говоря, не исполняли своих профессиональных обязанностей?

— Бедняга Незрин, — благодушно сказал Гвидо. — Не утруждайте себя такими мелочами. У вас же есть подчиненные? Пусть у них болит голова. Мне не нужно брать пробы воды и воздуха. Меня не интересует их пища и табак, который они курят, просто потому, что все это уже сделано. Давно и очень тщательно.