Велиар Архипов: Эротические страницы из жизни Фролова

1. Ирина

В эту пятницу Виктор Фролов и его жена Ирина сразу же после работы встретились в самом престижном универсаме, чтобы прикупить чего-нибудь особенного к столу. Такого, чего больше нигде не купишь. Это он так придумал. Еще и набрал всего разного с полок, как на именины. Хотя, по правде говоря, она на этот раз вполне могла обойтись и без него. И значительно меньшим количеством покупок.

Зато домой они поехали вместе. Не станет же он, в самом деле, отправлять ее одну с двумя полными пакетами продуктов.

Впереди было три дня выходных ‒ суббота, воскресенье, плюс понедельник за Троицу. Людей всюду полно, несмотря на тридцатиградусную жару. Вщерть*** переполненные маршрутки гнали, не останавливаясь, мимо остановки, так что пришлось втискиваться в пятидесятикопеечный автобус. Минут пятнадцать езды простояли молча, тесно прижавшись друг к другу в узком проходе, не обращая внимания на толчки и территориальные претензии протискивающихся к выходу потных пассажиров. Им было не до них. Все их мысли были заняты предстоящим событием, на которое они согласились еще в среду, два дня назад. Как-то так получилось, что взяли и решились. Она отважилась согласиться сначала с собой, затем с ним. Он ‒ сначала с ней, затем с собой. Вот так. А откуда произошла эта их решимость, они теперь и сами не могли понять.

Черт-те что, а не пятница…

Оба волновались. Каждый по-своему и одинаково вместе. И у обоих где-то в глубине души прятался страх. У каждого свой, и один и тот же на двоих. Виктор, как и подобает мужчине, старался выглядеть спокойным и уравновешенным. Ирина даже не пыталась. Она то и дело заглядывала в его глаза, что-то выискивая в них, ‒ может быть испуг, может быть неодобрение или осуждение, что-нибудь, что может дать повод удержаться от задуманного. Он понимал, что должен о чем-нибудь постороннем говорить, чем-то занять ее мысли, но, как назло, его совершенно некстати охватило внезапно вылезшее из памяти событие многолетней давности, воспоминание о котором всегда парализовало его мысли. А чтобы отогнать его, ему самому нужна была помощь. Так они и промолчали всю дорогу.

С подножки он снял ее за талию. В точности так, как сделал это впервые шестнадцать лет назад, с первого же прикосновения осознав, что снял девушку своей мечты.

С того события у подножки автобуса началась их совместная личная жизнь. Ей только-только исполнилось семнадцать, он был на два с половиной года старше. Вчерашняя школьница и студент инженерной академии. Без семи дней в точности шестнадцать лет назад. Двадцатого июня.

Он собирался тогда с друзьями в горы. У него уже был билет на поезд и упакованный рюкзак. Но она согласилась на свидание, и друзья уехали без него.

Это правда, что так бывает.

Они только коснулись друг друга и весь мир мгновенно изменился. Не стало больше девушек и парней, женщин и мужчин. Остались только окружающие люди, ‒ друзья, приятели, родственники, близкие, посторонние, чужие, хорошие, плохие, так себе или совсем никакие, ‒ просто разные люди с половыми признаками, почти совершенно для них индифферентными. И отдельно от них ‒ он и она; она ‒ женщина, единственно настоящая, он ‒ мужчина, единственно настоящий.

Они сразу стали друг для друга незаменимыми. И пользовались своей незаменимостью обильно и всласть все совместные годы, изо дня в день, из ночи в ночь, не стесняясь самых невероятных желаний и порывов. А дефицитом гормонов они не страдали, скорее наоборот.

Первой родилась Светланка, ей уже пятнадцать. Затем, через три года ‒ Сережка. Жили все это время вместе с мамой Ирины в ее двухкомнатной сталинской квартире вплоть до прошлого лета, когда, наконец, накопилась сумма, достаточная для покупки их собственной, трехкомнатной. Они и с мамой жили хоть и в тесноте, но никак не в обиде. Комнаты там раздельные, одна совсем маленькая, три на четыре с половиной, ‒ ее занимала Елена Андреевна, а Виктор с Ириной, а затем и с детьми, размещались в большей, четыре на пять метров, под окном которой росла роскошная липа, теперь уже достающая своими ветками до самого оконного карниза.

Виктор перешел к ним жить из общежития уже через месяц после знакомства, ‒ на этом настояла сама Елена Андреевна, хотя о свадьбе тогда еще и речи быть не могло.

Она оказалась удивительной женщиной. Доброй и всепонимающей. Всегда спокойной и улыбчивой, а улыбка ее, неизменно отмеченная какой-то особенной грустинкой, творила в доме настоящие чудеса, ‒ даже новорожденные дети, глядя на нее, переставали плакать.