Роузи Кукла: Трах-тебе-дох. Рассказ второй. Аморилес

— Не Боренкиной, а Борейкиной, Валентиной Ивановной, старшиной второй статьи, телеграфисткой узла связи. Что вы об этом, можете сказать?

Я невольно похолодела. Потом я поняла, что это меня и спасло. Ведь, если бы я зарделась, как это было всегда, то точно бы сгорела. А так я еще сильнее стала выглядеть, как будто спокойнее.

Вмешивается директор.

— Она у нас спортсменка и мастер спорта по плаванью. Вечером все время на тренировках, поздно возвращается. И вот, с проходной ее тоже видели. Так, что давайте не третировать мою ученицу. Я ей всецело доверяю, и верю. У нее такие хорошие и порядочные родители! Ну, не могла она такое сделать! Не могла! Не верю!

— Что сделать? Кто? — Растерянно спрашиваю и тем окончательно снимаю с себя всякие подозрения.

— Иди, идите в класс. И я очень прошу, никому ничего не говорите. А спросят, скажите, то родственники из-за границы разыскивают. У вас же есть родственники за границей? — Отвечаю честно, что не знаю и ничего не слышала ни от кого. Ни от мамы, ни от папы.

— Ну, нет, так скажите. Если спросят. Все, я вас освобождаю. Скажите спасибо вашему директору. Он за вас горой. Надо же? Пятнадцать лет и уже мастер спорта по плаванью. Молодец!

Хотела поправить, что не мастер и даже не перворазрядница, но меня выталкивает директор за двери своего кабинета.

Так и ухожу, ничего не поняв. В школе ничего не известно. Вечером мама тревожно рассказывает.

— Представляешь, майор. — Она так всегда к отцу, когда сильно волнуется.

— Алла пришла, а вчера поздно вечером, на автобусной остановке, девочку с узла связи изнасиловали!

— Что?!!! — С замиранием сердца спрашиваю я. — Кого? — Сердце прыгает, колотится.

— Да, какую-то Борзенкову или Боренкину. Там с узла связи. И в кровь ее избил, и форму изорвал, гад. А она такая хорошенькая, прелесть. Я ее помню, она такая беленькая, ладненькая. Я бы их всех за это самое место…

— Я тебя выгоню! — Орал на меня тренер. — Выгоню к чертовой матери и вздохну с облегчением! — А потом, видя, что я молчу и переживаю, смягчается.

— Ты мне Алка, все нервы попортила. То прогуливаешь, то делаешь всех и выполняешь норму мастера. Ну, скажи мне? Когда уже я добьюсь от тебя чего-то стабильного?

— Мне нужен результат! Ты поняла? Ну, что ты молчишь? — А я действительно молчу и не знаю, почему у меня так.

— Значит, так! Или ты мне сейчас делаешь первое место, и мы едем на сборы, а там, на республику, или. Или, сама знаешь! Выгоню! Ты поняла меня, корова сисястая?

Это он так всегда со мной. Но мне нравится, эта его корова сисястая. А что, я и вправду такая? Даже более уважала себя. Я и сисястая! А еще от того, что я все время не оправдываю его надежд. А я и не собираюсь их ему оправдывать. Вот, если бы я ее сегодня увидела, то бы точно, все заплывы выиграла. А пока я все еще волокусь в хвосте соревнующихся. Брасом пришла пятой, а свободным стилем, или, как у нормальных людей его называют, кролем, мне сейчас предстоит плыть в следующем заплыве.

Я уже пару раз выходила в бассейн и искала ее глазами на балконе. Но не видела. Неужели она не придет? Ведь мне так хотелось ей показать и если хотите, то и доказать, что я взрослая и на что я способна.

Все. Теперь уже мне все равно. И пока объявляют состав нашего заплыва, я все никак не могу собраться и настроиться на победу. У меня все валится из рук. Я вздрагиваю от своей фамилии и следом, с балкона, откуда-то из-за спин я слышу.

— Алла! Давай, Алла!!!

Это она!!! Я ее голос услышу и за сотни метров. Ищу глазами, но не вижу, а тут команда на старт. Легко запрыгиваю на тумбу и уже оттуда мельком взглянула и вижу ее счастливое лицо и радостные глаза. Вот теперь я выиграю! Точно!

— Алка! Аллочка! Молодец!!! — Радостно беснуется тренер. — Вот уважила, вот обрадовала, на старости лет! Ты же норму мастера сделала!

Он трясет меня, обхватив за мокрые плечи, и целует, ликует и я с ним.

Пока вся эта кутерьма вокруг меня, поздравляют тренеры и девочки, я все время стреляю глазами на балкон. Но, нет! Не вижу. Ее не вижу.

С замиранием сердца выхожу в фойе. И уже ничего не вижу, кроме ее глаз! Бросаюсь и тону в объятиях.

— Валечка! Валька!!!

Потом мы идем вместе с ней, взявшись за руки, по пустынным аллеям бульвара и не говорим, только слушаем. Слушаем, как созвучно стучат сердца, как вздымаются груди взволнованно. И все это под аккомпанемент морского прибоя. Наконец я не выдерживаю и спрашиваю.

— Это, правда, что я тобой случилось?