Анаис Нин: У страсти в плену

И тогда появился тридцатилетний Роберт — темноволосый, с горящими карими глазами, похожий на зверя, голодного и нежного. Очарованный голосом Эдны, его завораживающей мягкостью, он был полностью покорен. Роберт только что получил стипендию для занятий театром, он любил сцену так же, как и Эдна. И Роберт вернул Эдне веру в себя и в свою привлекательность. Сам он поначалу даже не был уверен, что у них любовь, он относился к Эдне как к старшей сестре.

Однажды за кулисами, когда все ушли, а они остались, чтобы репетировать, слушать один другого и обсуждать свою работу, их актерский поцелуй затянулся. Роберт отнес ее на диван, который служил реквизитом для пьесы и стоял на сцене, и сделал это неуклюже, торопливо, но в таком смятении, что в Эдне проснулось чувство, которое она никогда не испытывала с мужем. Радость и восхищение Роберта, возгласы восторга и похвал возбудили ее, и она, как цветок, раскрылась в его объятиях. Они упали на пол. Пыль лезла в горло, но они продолжали целоваться и ласкать друг друга, и Роберт дважды овладел ею.

Все время они были вместе. Гарри она говорила, что изучает драму. Это был период опьянения и слепоты, когда живут только руки, губы и тело. Гарри отправился в круиз один. Теперь целых шесть месяцев Эдна была свободна. Тайно от всех она поселилась вместе с Робертом в Нью-Йорке. Какой-то магнетизм исходил от его рук, и каждое его прикосновение, даже просто его ладонь, лежащая на ее ладони, пронизывала теплом все тело Эдны. А он сходил с ума от звука ее голоса. В любой миг он готов был позвонить ей, чтобы только услышать этот голос, который стал для него песней, зовом, заставляющим забывать самого себя и свою жизнь. И все женщины, кроме обладательницы этого голоса, для него не существовали. Роберт принял Эдну и свою любовь к ней с ощущением полного обладания и уверенности. Укрыться в ней, уснуть с Эдной, взять ее и наслаждаться ею — он чувствовал то же, что и она. Ни капли напряженности, двусмысленности или неприятия. И в их соитии никогда не возникло ничего грубого и жестокого, как это бывает в той животной схватке, когда один пытается изнасиловать другого, подчинить себе и причинить боль жестокостью или грубым желанием. У них это выглядело так, словно они истаивали вместе, исчезали в мягком темном потоке теплоты.

Гарри вернулся. Тогда же Дороти возвратилась с Запада, где она работала, занимаясь скульптурой. Да и сама она стала как совершенная статуэтка из отполированного дерева. Черты лица ее были четкими и выразительными, голос — глубокий, ноги — сильные, как ее характер — твердый и сильный, под стать скульптурам, которые она лепила.

Дороти поняла, что что-то с Эдной произошло, но о ее охлаждении к мужу она не подозревала. Роберта она возненавидела. Она решила, что он просто любовник на час и он лишь отдалил Эдну от мужа для своего собственного удовольствия. Она не верила в его любовь к сестре, ссорилась с Робертом, разговаривала с ним резко, одергивала его. Сама она была словно непорочная девственница, хотя и не пуританка и не привередница. Она была откровенна, как мужчина, употребляла крепкие слова, рассказывала смелые истории и смеялась над сексом и вовсе не была при этом непорочна.

Дороти ликовала, когда Роберт давал ей отпор: она любила будить в нем демонов, любила, когда он наскакивал на нее. Ей было противно, что вполне уверенные в себе мужчины в ее присутствии обычно сникали и стушевывались. А пытались сблизиться с ней наиболее робкие, словно они искали ее защиты. И видя, как они будто ползли к ее стройному, как дерево, телу, ей хотелось сломать, уничтожить их. Ей казалось, что позволить фаллосу войти в нее — то же, что позволить вползти в нее насекомому. Вот почему она стремилась выкинуть Роберта из жизни своей сестры, старалась унизить его и изничтожить.

Эдна продолжала скрывать перемену, происшедшую в ее чувствах к Гарри. А Роберт не предлагал ей уйти к нему, он не думал ни о чем и жил полон романтики и мечтаний. Дороти осуждала его за это. Эдна вставала на его защиту. Она помнила, как страстно он обладал ею в первый раз, помнила тот узкий диванчик, на котором они лежали и с которого потом скатились на пыльный коврик, она думала о его руках, ласкавших ее.

— Ты не понимаешь. Ты никогда не была так влюблена, — говорила Эдна сестре. И Дороти замолкала.

Сестры спали в соседних комнатах, между которыми располагалась большая ванная. Гарри снова уехал на шесть месяцев, и Роберт по ночам приходил к Эдне. Однажды утром, выглянув из окна, Дороти увидела, что Эдна вышла из дому. Не зная, что Роберт все еще спал в комнате Эдны, она пошла в ванную. Дверь к Эдне была открыта, и Дороти, уверенная, что она одна, не потрудилась закрыть ее. На двери висело зеркало. Дороти вошла в ванную, сняла кимоно, высоко заколола волосы, привела в порядок лицо. Ее тело было великолепно. Каждое ее движение только ясней обозначало чудные линии ее груди и ягодиц. Когда она расчесывала волосы, они светились. Груди танцевали, когда она двигалась. Подкрашивая ресницы, она встала на цыпочки. А Роберт, проснувшись и лежа в своей кровати, видел в зеркале весь этот великолепный спектакль. Неожиданно тело его пронизал огонь. Все еще глядя на отражение Дороти в зеркале, он откинул простыни. И когда она наклонилась, чтобы взять расческу, Роберт не выдержал. Он вошел в ванную и встал перед ней. Она не произнесла ни звука. Его фаллос был направлен на нее, его карие глаза обжигали. Когда он сделал еще шаг ближе к ней, она внезапно задрожала. Ее вдруг потянуло к нему, и они кинулись друг другу в объятия. Он поволок, понес ее в постель. Это было словно продолжением их словесной борьбы, она сопротивлялась ему, но от каждого ее движения только возрастала сила его коленей, его рук и рта. Роберт одичал от желания причинить ей боль, навязать свою волю, ее сопротивление подогревало его мускулы и разжигало гнев. И когда он овладел ею, разрушая ее девственную преграду, он кусал ее тело, усугубляя боль, а она, не замечая этого, лишь ощущала, как сильно его тело возбуждало ее. Она горела от его прикосновений. Она чувствовала, что все ее чрево воспалено. Но когда все кончилось, она захотела его снова, и она сама взяла его фаллос в руки, чтобы вложить его в себя, и страстное ощущение, как он двигался у нее внутри, было сильнее боли. Роберт узнал более сильное вожделение, узнал опьяняющий запах, запах тела Дороти, ее волос, узнал силу ее объятий. В этот час Эдна была забыта.