Донасьен Сад: Двойное испытание

— Вот он, сударыня, — отвечал гений, — но там более нет ни замка, ни скалы.

Действительно, где раньше высился утес, не было ничего: и скала, и замок удивительным образом превратились в очаровательную фелуку, плывущую сейчас по морю.

Тем временем матросы гребли — волны стонали под усилиями их весел. Внезапно раздалась чарующая музыка, звуки ее полетели за кораблем нашей героини. Как принято на карнавалах в Италии: музыка звучит, но оркестр, исполняющий ее, не виден. Музыкальные сочинения сменяли друг друга, на смену одним исполнителям являлись другие, голос флейты смешивался с пением арфы и гитары, здесь слышны были гобои и кларнеты, там — скрипки и виолы, и повсюду разливались гармония и блаженство.

Легкие и мелодичные звуки, глухой шум весел, ритмичный плеск, ясный и спокойный воздух, множество огней, отраженных в ледяной воде, глубокая тишина, что поглощала все прочие звуки, нарушающие гармонию, — все это как нельзя лучше способствовало величию сцены сей, обольщало и опьяняло, погружая душу в нежную меланхолию, в божественное сладострастие, обещанное нам в лучшем мире…

Наконец показался Алмазный остров, и гений Луны сообщил об этом даме своей. Остров легко было узнать по исходившему от него яркому свету и по великолепному дворцу, возвышавшемуся посредине.

Эта постройка в коринфском стиле являла собой огромную ротонду со многими колоннами, сделанными из алмазов, ибо именно от них исходило ярчайшее сияние. Светящийся пурпурным светом купол был сделан из топазов и рубинов и как нельзя лучше сочетался со сверкающими алмазными колоннами, отчего дворец поистине походил на жилище небожителей: никто еще никогда не видел ничего более прекрасного.

— Вот, — молвил гений, — остров, где вы хотели отужинать. Но прежде чем пристать к нему, я поведаю вам о проклятье своем… Увы, и тут я не волен распоряжаться собой: гений Воздуха, столь любезно отправивший вас ко мне, в любой момент может вернуться и потребовать вас обратно; я же буду слишком слаб, чтобы сразиться с ним, — скрепя сердце мне придется уступить вас ему. Лишь сердечная склонность ваша может принести мне победу. Соблаговолите же одарить меня надеждой на благосклонность вашу…

— Давайте пристанем к берегу, — отвечала госпожа де Нельмур, — и пусть приготовленные для нас развлечения будут столь же приятны, как и все то, что мне уже довелось увидеть в волшебных краях ваших. Затем посмотрим, что я смогу сделать для вас…

С этими словами все высадились на берег. Перед ними расстилалась дорога, усыпанная цветами; по обеим сторонам ее в лучах света стояли сладострастные скульптуры наяд; из уст их и сосцов вырывались струи чистой и прозрачной воды. Под чарующие звуки музыки графиня в сопровождении гения сошла на землю и, окруженная толпой резвящихся нимф, дриад, фавнов и сатиров, направилась в Алмазный дворец.

Посреди ротонды, столь же великолепной внутри, как и снаружи, стоял круглый стол на пятьдесят человек. Мягкий свет падал на него откуда-то из-под свода, так что не видно было, где же расположен источник его [4] Остается только пожелать, чтобы те люди, которые в Париже занимаются освещением садов для празднеств, последовали бы сему примеру и перестали бы размещать источники света внизу, ибо таким образом они лишь ослепляют нас, но отнюдь не освещают дорогу. Да и как можно считать удачным способ, столь несхожий с природным освещением? Разве снизу идут к нам лучи светила, кое освещает мир? — Примеч. авт. . Гений Луны представил графине де Нельмур гостей, гениев обоего пола, и попросил ее дозволить им присутствовать на пиру в ее честь. Графиня была согласна, и все заняли свои места.

Едва она села, как сверху полилась нежная сладостная музыка, в тот же миг появились двадцать юных сильфид и ловко и проворно стали украшать стол и разносить кушанья. Через десять минут другие воздушные божества уже убирали первую смену блюд, столь же стремительно ставили новую и также исчезали в облаках, постоянно клубящихся в центре свода. Оттуда они спускались всякий раз, когда надо было сменить блюда: всего за трапезу было двенадцать перемен.

Подали фрукты, и тут тихая, ласковая музыка сменилась бодрым военным маршем…

— О, Небо! Сударыня, я пропал, — возопил гений, только что усердно воздававший должное празднику. — Приближается мой соперник… Я слышу голос Оромазиса: против него мне не устоять!

Шум усиливался, и вот, окруженный сильфидами, появился Оромазис. Он тут же бросился к стопам своей возлюбленной.