Эмма Беккер - Вкус любви

— Я и не заставляю тебя соперничать с ней, но, поскольку она есть, из-за нее я тоже не могу уделять тебе больше внимания. Я выбрал для себя эту жизнь среди тысяч других.

— Или просто тебе на меня наплевать.

Месье внезапно замер, и его рука на простынях приобрела напряженность, какая обычно бывает перед оргазмом, но на сей раз это не предвещало ничего хорошего. В его голосе появились раздраженные отцовские нотки, свидетельствующие о готовности Месье вот-вот взорваться:

— Когда ты перестанешь думать, что мне на тебя наплевать?

— Тогда, когда ты сделаешь что-нибудь с целью доказать мне обратное, — ответила я, повторяя себе: он никогда не посмеет поднять на меня руку, даже если я доведу его до белого каления. — Когда ты наберешься смелости и скажешь мне, что между нами все кончено, потому что у тебя объективно не хватает на меня времени.

— Мне нужно тебе чаще звонить? В этом проблема?

— Все наши отношения в целом — сплошная проблема.

Натягивая трусы, я сглотнула ком в горле:

— Я десять месяцев ползала у твоих ног в надежде, что ты наконец меня заметишь, заговоришь со мной, как со взрослой. Возможно, я была неправа, возможно, ты был неправ, что позволил мне это делать, но я так больше не могу.

— Я не хотел сделать тебя несчастной.

— Знаю. Никто не хотел никого сделать несчастным. Никто никогда не делает это намеренно.

— Лично я не хочу, чтобы мы перестали видеться.

Этот тон ребенка, поставленного в угол, вызвал во мне желание броситься к нему в объятия. Я могла сколько угодно подозревать в том хитрость, изощренную манипуляцию, однако ничто не доказывало мне, что Месье не расстроен. Возможно, даже не меньше моего. Каких усилий ему стоило лишать себя регулярного общения со мной. Насколько мучительно было произносить мое имя, даже думать о нем. У меня оставался выбор: броситься в его объятия и возненавидеть себя за это или остаться стоять на коленях, месяцы спустя пожалев о том, что упустила возможность вдохнуть его аромат, ощутить его тело рядом со своим.

Сжав кулаки, я сухо рассмеялась, не в силах поднять на него взгляд.

— Но я тоже не хочу, чтобы мы перестали видеться. Это, наверное, последняя вещь в мире, которой я желаю. Думаешь, многие в моем окружении разговаривают со мной об Арагоне или Мандьярге так, как ты?

— Мы можем продолжать о них беседовать, без секса, — предложил Месье тоном, который показался мне искренним.

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Меня будет съедать желание прикоснуться к тебе. И ты вряд ли сможешь удержаться от того, чтобы не погладить меня по коленкам под столиком кафе. Я буду видеть тебя так же редко. Даже еще реже. Но всегда достаточно, чтобы ни на минуту не забывать о том, что значит быть с тобой. Это ничего не изменит.

— Тогда что, Элли? Мы больше не будем звонить друг другу, разговаривать, узнавать новости?

— Это я больше не буду звонить тебе, разговаривать, узнавать новости. А ты просто продолжишь жить как раньше.

— Значит, все кончено?

Я стиснула челюсти, раздраженная тем, как подталкивает меня Месье к самому краю, шаг за шагом, не осознавая, что я давно утратила свою наивность вдали от него. Возможно, поэтому с бешено колотящимся сердцем я вызывающе бросила:

— Ну да, кончено. — Затем добавила, словно для себя самой: — Нужно же принять какое-то решение.

Я могла бы упасть в обморок, пока одевалась. Гетры. Трусы. Платье с воротником Claudine. Bensimon. Месье не сводил с меня глаз и время от времени словно тянул за невидимую ниточку, заставлявшую меня украдкой бросать на него взгляд, чтобы оценить его реакцию, но особенно потому, что я уже, вероятно, осознавала: больше его не увижу. Такое невозможно было представить. Спокойствие, с которым он наблюдал за мной, подтверждало мои подозрения: он с самого начала знал, что я уйду. Что с некоторых пор я готова к этому. И что мой импровизированный побег был глубоко обдуманным, сознательно или нет. Но тогда почему, почему он так смотрел на меня? Почему я слышала в его голосе почти возмущение от того, что могу от него сбежать?

Я три раза собирала волосы в хвост, двумя разными резинками.

Я села на край кровати, чтобы завязать шнурки.

Я сделала вид, что отправила четыре СМС.

Я тянула время. Я поступала так не думая, машинально.

Когда наконец, сложив руки на коленях, поняла, что мне ничего не остается, как уйти, Месье увидел, как я задрожала, и прошептал мое имя. Опустив голову, я смотрела из-под волос, как его рука медленно приближается ко мне, абсолютно открытая и безобидная. Через секунду она исчезла, и я ощутила ее на своих волосах, он коснулся самого темечка и дошел до середины спины.