Элла Джеймс - Гензель - 2 (ЛП)

— Мне жаль, — бормочу я.

Мудак в моем доме решил на сей раз ударить меня, и я пнул его по яйцам. Он ударил меня ломом за то, что я был "маленьким дерьмом".

— Знаю, ты говорила, что мне не нужны еще проблемы, или больше никто не захочет взять меня. Думаю, меня вышвырнули из этого дома, так?

Я перевел глаза на нее, осторожно, почти не шевелясь. У меня сломано ребро и швы на спине.

Я чувствую ее руку в моих волосах:

— Лукас, ты хоть знаешь который час?

— Нет.

— Полчетвертого утра.

— Ты должна спать, — тихо говорю я.

— Кто обычно приходит за тобой не в мои рабочие часы?

— Офицер, которая дежурит ночью — Мэри Джейн, — я смотрю на нее, неуверенный по поводу этих расспросов. Иногда люди спрашивают меня и хотят, чтобы я неправильно понял вопрос. Как мудак сегодня ночью, который спросил, для чего я бы пригодился. — Где Мэри Джейн, — спрашиваю я.

Надеюсь, с ней ничего не случилось. Она пожилая и пахнет парфюмом, от которого мой нос жжет, но она достаточно милая.

Шелли подходит к моей кровати на колесиках и встает перед какими-то аппаратами, задвинутыми в угол.

— Люк, — она гладит меня по щеке. — Сейчас мне уже двадцать семь. Я достаточно взрослая.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Она умирает? Но она еще недостаточно взрослая, чтобы умирать, ведь так?

— Я становлюсь уже достаточно взрослой, чтобы завести семью.

Я чувствую себя нехорошо. Мои ребра дико ноют.

— У тебя будет ребенок? Кто отец? У тебя есть парень, Шелли?

Она едва заметно улыбается. И качает головой.

— Я думала, может быть, ты хотел бы жить со мной.

В голове гудит, когда она берет меня за руку.

— Помнишь, я говорила тебе, насколько важно, чтобы ты не попал в колонию для несовершеннолетних? Перестал зависать с теми сложными детьми из девятого класса?

Я сжимаю челюсть. Если я кивну, то из глаз польются слезы.

— Люк, я уже несколько месяцев пытаюсь усыновить тебя. Очень скоро все бумаги будут готовы, если ты согласен.

Я проигрываю битву. Мое лицо становится по-настоящему влажным от слез.

— Это еще не окончательно, но ты можешь сегодня поехать со мной домой. Твои ребра в порядке? Ты сможешь встать?

Я киваю, и она помогает мне подняться. Я обхватываю ее своими руками.

Леа

Я кладу руку поверх его сломанных ребер. Он хватает ее и натягивает ее, прижимая немного крепче к своей голой спине, отчего даже я вздрагиваю. Он дремлет, потому я не уверена, что он чувствует.

Но, возможно, он все чувствует. Возможно, он делает это, потому что нуждается в боли. Прямо сейчас, лежа с ним в постели, в первый раз сегодня я не была сабой и не пыталась, во что бы то ни стало, переделать себя. Я поняла, что ненавижу быть сабой. Он был прав в понедельник. Я нисколько не сабмиссив. Я хочу быть главной. Дать ему сексуальный опыт, который исключает кровь.

Я могу быть креативной, если он только позволит мне попробовать то, что я хочу. Даже когда он уснул, я включаю воображение, как причинить ему боль в сексуальном плане, но без крайностей.

Сейчас, когда моя рука так крепко прижимается к его спине, я задаюсь вопросом, что произошло, от чего он стал таким.

Он уже был таким в особняке Матери и скрыл это от меня?

Он был таким до того? В течение многих часов мы болтали, я ничего практически не знаю о его детстве, кроме одного, что он перебывал в куче приемных семей.

Я почти невесомо поглаживаю его по плечу, недостаточно, чтобы разбудить, и позволяю себе обдумать то, что беспокоит меня больше всего. У меня есть подозрение, что таким он стал в особняке Матери.

Он покидал свою комнату и...

Слезы катятся по моим щекам.

Я не могу покинуть свою комнату, и сделать с этим я ничего не могу, кроме как петь, когда он стучит.

Но мне по-прежнему кажется, будто это моя вина.

Там я знала его. Я любила его. Я должна была каким-то образом защитить его.

Я лежу на спине рядом с ним и задаюсь вопросом, почему любовь почти всегда приводит к боли.

Думаю, потому что за все приходится платить.

Лукас

Я просыпаюсь с гнетущей болью внутри, вспоминая ее: не мою Леа, а Шелли.

Я чувствую, как Леа гладит меня по руке, и хочу сбросить ее руку. Закричать, чтобы она остановилась. Я не заслуживаю ее утешений. Я не заслуживаю даже лежать рядом с ней.

Если бы она узнала, что я...

Если бы она узнала о различных мучениях из прошлого...

Мой желудок скручивает, и я глубоко дышу носом.

Я не могу вынести ее поглаживания пальцами, поэтому я отодвигаюсь так, чтобы она не смогла дотянуться.