Донна Ванлир: Рождественские туфли

С начала века в Адамс-хиллсе селятся люди с достатком и властью. Улицы там прячутся в тени красных кленов и гигантских дубов, возраст которых превышает возраст самых старых жителей округи. За газонами неустанно следят, кусты подстригают, дорожки подметают. Ухоженные дома построены из кирпича, камня или дерева, здесь не найдешь ни одной виниловой панели. Скрытые дубами огромные викторианские поместья, окруженные по всему периметру верандами и портиками, чередуются с кирпичными зданиями в колониальном стиле с высоченными колоннами вдоль фасада. У каждого дома своя история. Рядом с некоторыми даже стоят таблички, сообщающие год постройки здания и иную информацию, достойную того, чтобы поделиться ею со счастливчиками, удостоившимися чести приблизиться к входной двери. Купить дом в Адамс-хиллсе практически невозможно: недвижимость здесь не продают, а передают по наследству.

И поэтому когда наш агент увидел в свежем бюллетене объявление о продаже дома в Адамс-хиллсе, то сначала не поверил своим глазам, а потом рванулся к телефону звонить нам. У меня от известия вспотели ладони. Даже Кейт не удержалась от восхищенной улыбки, когда нам впервые показывали наше будущее жилище. Фасад был выполнен из серого камня и желтоватого дерева, весь дом опоясывала прекрасная двухъярусная веранда. Это было большое здание, что, естественно, означало большой ипотечный кредит, но мне хотелось, чтобы Кейт имела свободу и пространство, создавая идеальный дом для нашей растущей семьи. Дом, который каждое Рождество, так же как дом моей матери, озарялся бы огнями гирлянд и благоухал елкой.

В целом мою работу в фирме можно было считать успешной, но все же время от времени я жалел, что не открыл собственную компанию, как сделали многие из моих бывших сокурсников. Они наняли по два-три помощника и вывесили на дверях или на воротах таблички с золотыми надписями: «Джеральд Гриншо и партнеры», «Юридическое бюро Кертиса Говарда», «Адвокатская контора Томаса Микельсона». Тогда вместо того, чтобы по восемьдесят часов в неделю корпеть над бумагами ради кого-то, я бы работал на себя — на фирму «Роберт Лэйтон и К°» например. Однако менять что-либо было уже поздно, наш кредит на покупку дома только закрепил существовавшее положение дел. Да, я потерял свободу, нанявшись в крупную компанию, зато взамен получил уверенность в завтрашнем дне.

На седьмом году службы я стал партнером «Мэйтерс, Уильямс и Херст». Произошло это так: меня пригласили в конференц-зал, где за длинным столом вишневого дерева в кожаных креслах восседали владельцы фирмы. Они объявили о своем решении, похлопали меня по спине, поздравляя с новым статусом, пообещали как-нибудь собраться вместе с женами и разошлись по своим кабинетам заниматься текущими делами. Я остался один, думая о том, что долгожданное событие обернулось двумя минутами формальностей. Вернувшись в свой офис, я захлопнул дверь и углубился в очередное дело о банкротстве.

Остаток дня я был так занят, что совершенно забыл позвонить Кейт и сообщить ей новость. К тому моменту, когда я подъехал к дому, свет в окнах уже погас. Должно быть, Кейт, пребывавшая на седьмом месяце второй беременности, утомилась за день, проведенный в заботах о двухлетней Ханне, и легла, не дождавшись меня. Вторую беременность, как и первую, мы не планировали. Честно говоря, я бы предпочел подождать еще несколько лет. На детей у меня совершенно не хватало времени, и я боялся, что не смогу стать хорошим отцом для малыша номер два… если только за счет общения с Ханной, которая и так почти не видела меня.

Ну, а Кейт, разумеется, пришла в восторг. Рождение первой дочки сделало ее такой счастливой, какой она давно не была, и я не сомневался, что второй ребенок станет для нее таким же источником радости. Кейт обожала быть матерью. Я с готовностью признавал, что роль мамы давалась ей гораздо легче, чем мне — роль отца. Например, мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы разобрать лепет Ханны, тогда как Кейт не запинаясь вела с нею долгие разговоры.

Я открыл дверь в комнату Ханны. Меня встретил огонек ночника. Подойдя на цыпочках к кроватке спящей дочери, я всмотрелся в ее лицо. Она была удивительно похожа на Кейт, когда спала, но стоило ей открыть глаза, как сразу становилось очевидным ее сходство со мной. Моя мать говорила, что в глазах Ханны горит тот же огонек, что горел и в моих, когда я был ребенком. Я поцеловал дочку в макушку, подобрал с пола ее любимого одноглазого зайчика и положил его на подушку, потом направился в нашу с Кейт спальню. Заглянув в дверь, я увидел, что Кейт тоже спит, тихонько похрапывая. Беременность и усталость свалили ее с ног, но все же, подумалось мне, раньше Кейт всегда дожидалась меня с работы.