Джойс Элберт - Безумные дамочки

— Роберт, — сказала она. — Ты меня любишь?

Он проглотил листик салата.

— Да, люблю. Так почему ты не бьешь Симону?

— Будь Mensch, — сказал Джек.

Зеленые соски Лу коснулись индейки, когда она наклонилась над столом. Потому что грудь низкая, радостно подумала Анита.

— ЭТО СТАНОВИТСЯ СМЕШНЫМ!

— Так было во времена Третьего рейха, — заметил Йен.

И прильнул к влагалищу Лу, а она продолжала спокойно есть.

— Со мной ты никогда этого не делал, — сказала Беверли. — Ни разу. Я считаю это личным оскорблением.

— Это лишь потому, что я ему безразлична, — начала Лу, — а ты его, наверное, волнуешь.

— Никаких наверное! Конечно, волную. Правда, Йен?

Но Йен мог только промычать в ответ, потому что лицо его утонуло в паху Лу.

— Я ЖДУ!

Никто не обращал внимания на Симону. Ее роскошное тело боролось за внимание с телами Беверли и Лу, которые были похуже и, следовательно, не такими волнующими. И только сейчас Анита поняла, что найдет в себе смелость снять костюм.

Лу тут же презрительно сказала:

— Смотрите. Она до сих пор носит лифчик. Деревенщина.

— Я тоже ношу, — заметила Беверли.

— В твоем случае это печальная необходимость.

— Плевать.

— Я ТРЕБУЮ!

— Если ты не будешь его носить, — сказала Лу, — то будешь хлопать грудью и смешить людей. Йен, ты перестарался. Глупыш, мне больно.

— Потрясающий ужин, — проговорил Фингерхуд, отрезая новый кусок поросенка, а Анита бережно положила голливудский лифчик в нескольких сантиметрах от ноги Йена.

— Мало того, что она носит лифчик, так еще и набивной.

Лу тут же почувствовала превосходство своих зеленых грудей и внимание Йена. А ведь она даже не была с ним знакома.

— А трусы ты не будешь снимать? — спросил Стив застывшую Аниту.

— Возможно.

Низ значил для Аниты больше, и у нее пока не хватало мужества обнажить его. Ее пугало, что, когда она это сделает, Симона брякнет о крашеном лобке, и что тогда делать? Это будет так унизительно. Она встала из-за стола, схватила хлыст, который стоял в углу, и врезала Симоне по животу.

— ПРИЗВЕЗДЕННАЯ ИДИОТКА! ТЫ НЕ ДОЛЖНА МЕНЯ БИТЬ! ТЫ ДОЛЖНА ТОЛЬКО УГРОЖАТЬ! ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕШЬ В ИЗВРАЩЕНИЯХ!

Слегка растерявшаяся Анита хлестнула Симону по бедрам.

— Это тебе за все старое.

— БОЛЬНО! — завизжала Симона.

За девушками наблюдал один Стив, остальным через несколько секунд наскучило смотреть на порку, и они начали есть. Даже Йен оставил Лу и принялся за индейку. Он разделся, и очень белая английская кожа контрастировала со смуглым телом Лу. Она почему-то задумалась о Маршалле, негре, который работал в отделе ссуд банка. Лу тепло о нем вспоминала, ведь он был частью эпохи Дэвида Сверна. Она до сих пор не могла поверить, что Дэвид ушел. Лу думала, что он вечно будет рядом, и его смерть поразила ее, как жестокое и неожиданное предательство. Ей было бы интересно узнать, как переживает потерю его жена. Кто-нибудь может примириться со смертью? Она думала, что нет, потому что человеческий мозг не может принять это. Он не воспринимает пустоты. Не удивительно, что Симона выбрала веру в переселение душ.

— Я хочу еще раз трахнуться, — заявила Беверли.

— Мне сорок четыре года, — сказал Джек. — У меня не встает в любую минуту, когда ты захочешь. Пригласи другого. На сегодня я отключился. Возьми безумного доктора.

— Я только сначала доем, — предложил Фингерхуд, отрезая кусок жареного поросенка.

Стив взглянул на Беверли.

— А я доел. Пошли.

— Нет! — завопила Симона. — Ты не трахнешь Беверли!

— Какое твое дело? Тебя же бьют.

Анита довела себя до бешенства и с удовольствием видела, как извивающееся тело Симоны покрывается рубцами. Она не подозревала, что может дойти до подобного исступления, и немного гордилась тем, что смогла проявить такую же жестокость, как и другие. Втайне Анита винила авиакомпанию в проявлении этого качества: долгие годы вынужденных улыбок и ухаживания за вонючими детишками. Свист хлыста успокаивал.

— ХВАТИТ!

— Симона права, — сказал Аните Фингерхуд. — Ты чересчур увлеклась.

— Мне понравилось.

— А нам уже не нравится.

Беверли и Стив вышли из комнаты.

— Не понимаю, зачем им уединяться? — спросила Лу. — Как будто они не среди друзей.

Обруганная Анита с сожалением поставила хлыст на место и вместе с Симоной села за стол.

— Ты настоящая сучка, — сказала Симона Аните. — Я раньше даже не подозревала, какая же ты сучка. Еще секунда, и я бы не выдержала.