Уильям Вулфолк - Кино для взрослых

Он вернулся за стол, переменил положение настольной лампы и напечатал так быстро, как только мог: «Шустрая темно-рыжая лисица…» Буквы сливались в слова, но слова вновь рассыпались на отдельные буквы. На память пришел анекдот о Роберте Бенчли. Тот как-то начал рабочий день, отстучав на машинке слово «Однажды…». После чего вышел из дому, встретил друзей, пил, занимался чем-то там еще и, вернувшись домой, закончил фразу: «Однажды я пошлю все это к чертям собачьим!»

Он перечитал отпечатанные страницы. Жуть. Ни капельки вдохновения. Сказка без чудес.

Не падай духом, приказал он себе. Все новое требует усилий. Сделай еще одну попытку. Мы имеем дело с женщинами из Древней Греции. Нужно мысленно воспринять моральные нормы того времени. Влезть в шкуру героини. Понять ее общественный статус и психологию — иначе как заставить зрителя ей сочувствовать? Фрина была продуктом своей эпохи и принимала эту эпоху как должное — как грудной младенец принимает материнскую грудь. Может, это и есть спасительный ракурс? Он заправил в каретку чистый лист бумаги. А на следующий день, пополудни, отдал отпечатанный материал Сиранни. Чем дальше тот читал, тем явственнее ощущалось его разочарование.

— Это никуда не годится. Фаллон нам головы поотрывает.

— Что конкретно тебе не нравится?

— Только без обид. Иногда я попадаю впросак из-за того, что прямо высказываю свое мнение. Ты судишь о сексе, как сопливая барышня. Мы тут гоним порнуху, а не даем уроки истории.

— Мистер Фаллон рассчитывает на свежий подход.

Сиранни покачал головой.

— Что ему у тебя понравилось, так это древность как фон для порнографии. Тебе нужно опуститься до уровня потребителя. Если ставить фильм так, как ты написал, получится учебное телевидение. Нас должно в первую очередь интересовать, чем Фрина занимается в спальне. Здесь нет противоречия. Все-таки она была шлюхой.

— Не совсем.

— Можешь сколько угодно называть ее «куртизанкой» — суть останется та же. Слова словами, а как дойдет до дела — вынь да положь в натуральном виде. Иначе — обман потребителя.

Спустя три дня Полу дали прочитать отредактированный сценарий. С каждой страницей его удивление возрастало. Сиранни ухитрился, сохранив основную сюжетную канву, сделать из сценария нечто прямо противоположное.

Он застал Эда Сиранни за разговором с элегантным джентльменом лет шестидесяти.

— Привет, Пол. Познакомься с Фрэнком Мердоком.

На Мердоке был шитый на заказ костюм и рубашка в очень тонкую полоску. Из-под рукавов выступали манжеты, застегнутые изумительно красивыми запонками. Он был высокого роста, но — видимо, из-за смещения шейного позвонка — немного сутулился.

— Скорее всего Фрэнк будет ставить «Историю».

Пол пожал Мердоку руку.

— Вы не тот Фрэнк Мердок, который поставил «Бал теней» и «Страна моя!»?

— Каюсь.

Пол всеми силами старался не показать свое волнение.

— Почту за честь работать с вами, мистер Мердок. Несколько лет назад я в пятый раз смотрел «Страна моя!». Это настоящий шедевр.

Мердок невольно улыбнулся.

— Если вы собираетесь продолжать в том же духе, зовите меня Фрэнком.

— Прочел сценарий? — осведомился Сиранни.

— Да.

— Выкладывай как на духу. Здесь все свои.

— Он изменился до неузнаваемости. Теперь там больше порнографии, чем истории.

— Так и задумано. Фильм не должен сильно отличаться от нашей обычной продукции. История — камуфляж. Мы продаем старый товар в новой упаковке. Фрэнк, ты прочел сценарий. Что скажешь?

— Годится — если не считать незначительных поправок.

Пол был огорошен.

— Вы собираетесь ставить его в таком виде?

— Приходилось и похуже. Слышали о «Неравном браке»?

— Одна из ваших ранних лент. Еще до этапных постановок.

— Так вот, «Неравный брак» принес мне больше баксов, чем те две хваленые картины вместе взятые. Знаете почему? Там были показаны лесбиянки.

Пол вздрогнул: это слово напомнило ему, зачем он здесь.

— Публика хочет смотреть такие фильмы, — продолжал Мердок. — Так почему не уважить? Естественно, мы стараемся соблюсти художественность. В этом вся разница.

Полу стало тошно. Фрэнк Мердок поставил два фильма, неизменно включаемые в двадцатку лучших кинокартин за всю историю Голливуда. Благодаря своему гению, он создал настоящие произведения искусства, с яркими человеческими характерами. Как мог такой человек опуститься до простого сводника?

— Если вы оба так думаете, значит, я не прав.