Сара Билстон - Постельный режим

Элисон разонравилось платье, которое она отхватила у «Бенделя», и сестрица помчалась менять его («Мне определенно нужен четвертый размер. Ты только взгляни, дорогая, оно же на мне висит!» ), так что пришлось открыть самой.

— Кью, я… э-э, надеюсь, я тебе не помешал, — смущенно промямлил Марк, стягивая черную кожаную куртку и разматывая желтый кашемировый шарф. Разоблачившись, он опустился в кресло.

— Все нормально. — Мысли еще витали вокруг моей писанины, и я не сразу сосредоточилась на госте. К тому же Марк не мой приятель, а Тома. — Ты что-то хотел?

— Я тут шел мимо… решил заглянуть… — начал было он, но умолк и тяжко вздохнул: — Неправда. Я пришел специально. Понимаешь, я должен кому-то рассказать…

— Рассказать — что? — подтолкнула я, а про себя подумала: валяй, выкладывай. И уматывай поскорее. Ты мне не по нутру.

Я ждала, глядя на него. Шли минуты. Он молчал. Только пялился на меня, как кролик на удава. Рот приоткрыл и пялится. Я даже рассмотрела, что два передних зуба у него белее остальных.

— Дело в том… Дело в том, что… — запинаясь, бормотал он и вдруг выпалил разом: — Кью, у меня роман!

Я вздохнула и едва не кивнула. Едва не ляпнула: да, знаю. К счастью, успела язык прикусить. Не время раскрывать карты.

— Неужели? — Я постаралась, чтобы удивление не казалось слишком наигранным.

— Точно. И дело в том, что она… ну, эта… моя подруга… она была у тебя на вечеринке. В прошлую пятницу. Я как вошел, сразу ее увидел, а потом она исчезла. У нее длинные темные волосы и симпатичные веснушки, она была в красном платье на таких узеньких бретельках. Ее зовут…

— Бри-анна?! — закончила я за него, словно меня только что осенило.

— Ну да, — закивал он.

Мы помолчали.

— А зачем ты мне это рассказываешь?

— Я хочу, чтоб ты помогла мне вернуть ее. — Слова посыпались из него горохом, он вскочил на ноги и забегал по комнате, цепляясь за края персидской дорожки. — С пятницы звоню и звоню ей, по три раза в день, а она не отвечает и не перезванивает. Я места себе не нахожу. Я люблю ее, Кью, хочу, чтоб она вернулась. Скажу Ларе, что нам надо развестись. Я хочу жениться на Брианне. Ты мне поможешь? — Он с жадной надеждой уставился на меня.

Черт знает что в мире творится… Меня вдруг такое зло разобрало на Марка. Я была не просто зла на него, а здорово, безумно зла.

— А ты не забыл кое о чем? — процедила я. — Или такой пустячок, как два мальца и беременная жена, тебя не волнует?

Марк сокрушенно запустил пятерню в редеющую шевелюру.

— Знаю, знаю, Кью! Но не могу я больше жить двойной жизнью, — простонал он. — Не могу притворяться, что люблю Лару. Уж до того она правильная, Кью, ты не представляешь. А Брианна — теплая, уютная, любящая. Это выше моих сил…

— Выше твоих сил? Так я тебе и поверила! — в бешенстве рявкнула я, и сама не знаю, как это вышло, но меня словно прорвало — слова полились, точно кипящая лава из долго спавшего вулкана. Плохо помню, что я ему наговорила, но его ошеломленная физиономия так и стоит у меня перед глазами. Кончилось тем, что он рванул к двери, проклиная себя за то, что разоткровенничался со мной, и выкрикивая на бегу, что такой жестокосердной женщины свет не видывал, а Том — просто святой, если терпит меня.

Дверь со стуком захлопнулась. Я прислушалась к отскочившему от стен эху. Последние дни, кажется, я только этим и занимаюсь.

В тишину ворвался звонок телефона. Биип. Пауза. Биип. Пауза. Удивительно американский звонок. Это была мама, ее удивительно английский голос примчался через Атлантику по длинному и скользкому, как угорь, кабелю.

— Кью! У меня для тебя сюрприз, — торжественно объявила она.

— Да? — устало отозвалась я. Из меня выкачали все чувства.

— И это все, что ты можешь сказать? — обиделась мама.

Я сделала глубокий вдох, взяла себя в руки и смиренно поинтересовалась, что за сюрприз она мне приготовила.

— Я еду к тебе и поживу до самых родов!

Я выронила телефон, он в буквальном смысле слова выпал из моих ослабевших пальцев. Я смотрела на кусок черного пластика, лежащий на краешке тахты, и меня раздирали сомнения: поднять его или просто отключить, ткнуть кнопку отбоя — и пусть мама исчезнет, возможно, навсегда.

Разумеется, я не отключила телефон. На секунду прикрыла глаза (в них точно песку насыпали) и снова прижала трубку к уху.

— Прости, что-то на линии, — соврала я. — Так ты сказала?..

Она заговорила — недоверчиво, обиженно и горячо: