Марджори Иток - Рассвет на закате

— Может быть, мы все же сойдемся на двенадцати сотнях?

Элинор рассмеялась, но покачала головой.

— Проклятье! Тяжело с вами.

— У меня был отличный пример для подражания.

Он засмеялся:

— Я покупаю. Давайте погрузим это, Бен.

Они скрылись в магазине. Элинор и Бентон посторонились, когда Джон и Бен появились снова, вытаскивая обитый бархатом диван с изящно изогнутой спинкой. Бентон тихо сказал Элинор:

— Осмелюсь предположить, что это было не так-то легко, как может показаться.

Элинор тряхнула головой. Прохладный утренний ветерок трепал серебристую прядь ее волос, щекоча щеку, и она машинально убрала ее назад. Она помнила аукцион, во время которого она впервые увидела этот диван. Он стоял на заднем дворе под большим кустом сирени, почти полностью разломанный и пахнущий кошками. Стулья из того же гарнитура, в конце концов, обнаружились на чердаке под навесом для инструментов, совершенно непригодные для сидения, с торчащими наружу пружинами и проволокой.

— Нет, — сказала она, — это вовсе не было легко.

Как она могла объяснить этому гиганту-фермеру, что они потратили много часов — прекрасных часов — на то, чтобы восстановить ослепительную красоту розового дерева, которая предстала перед их глазами сегодня утром при бледном свете солнца. Да его это, наверное, и не заинтересует. И с чего ему интересоваться?

Элинор лишь добавила:

— Мы с июля месяца реставрировали его. А цена нормальная. Джону об этом известно. Кстати, он привезет диван к себе в глубинку и продаст какому-нибудь тупице, что будет довольно просто, и удвоит свои деньги.

— Это именно то, чем занимается Мондейн?

Элинор нерешительно ответила:

— Наверное…

Он оставил эти слова без внимания. Пока. И сказал:

— А что, разве простаки-покупатели не появляются здесь?

— О, Господи, да постоянно! Но, понимаете ли… — Элинор нахмурилась и пнула какой-то камушек носком туфли, подбирая нужные слова. — Надо знать Джулию. Какой она была. Джулия редко продавала вещи, которыми дорожила, кому-нибудь, кто… кто ей нравился. Она слишком много души вкладывала в вещи, чтобы примириться с тем, что они достанутся какому-нибудь болвану, который сменит обивку на ткань с черепашками-ниндзя и поставит покупку под открытое небо.

Элинор не заметила, с какой осторожностью в голосе он заметил:

— Это не очень похоже на выгодный бизнес.

Она резко ответила:

— Мы не голодали. Осторожно, Бен, угол!

Бен пропыхтел: Понял». Он сосредоточился на том, чтобы, выволакивая диван, не поцарапать лакировку. В таких случаях ему представлялась возможность осознать, что моложе он не становится.

С осторожностью он установил край дивана, который нес, на застеленном одеялами полу фургона и повернул прочь, отирая лицо и предоставляя заказчику самому расположить покупку. И уткнулся носом в среднюю пуговицу голубой куртки. Подняв глаза, он застыл, а затем воскликнул:

— Господь милосердный! Не может быть!

Бентон расплылся в улыбке, протягивая руку.

— Может, — сказал он. — Я вырос. Как поживаете, Бен? Рад снова видеть вас.

Они сердечно пожали руки друг другу, не соревнуясь в силе. Бен подавил смешок.

— Ну как, сняли скальп с какого-нибудь индейца?

— Что? — Бентон казался изумленным, но вскоре рассмеялся. — Нет. Никаких индейцев. Но я подстрелил пару цыплят да попал в ухо годовалому бычку, прежде чем дедушка переломал мои стрелы о колено и не слишком милосердно обошелся с моей задницей. Я могу помочь?

Бен шагнул в фургон:

— Подержите на весу эти одеяла. Эй, Джон, это племянник Джулии.

— Мы уже познакомились. — Покупатель высунул свою несообразную голову из фургона и принял кипу одеял. А затем осторожно и бережно обернул ими свою покупку и спросил: — Вы тоже этим занимаетесь?

— Нет, я фермер.

— Поблизости?

— На севере.

— У вас есть хорошая мебель, подобная этой?

Элинор заметила на лице Бентона странное, почти болезненное выражение. Он торопливо ответил:

— Не особенно. Моя жена… не такого сорта человек.

— Современная, я предполагаю.

— Можно сказать, и так.

Джон спрыгнул вниз, захлопнул дверцы, опустил запор и щелкнул замком:

— Ну ладно. Настало время для тягостного прощания. Чек примете?

— Конечно.

Джон проворно заполнил бланк, склонившись над старым столом Джулии, и помахал листком в воздухе, чтобы дать просохнуть чернилам:

— Вот. А теперь — не спешите в банк, пока туда не попаду я.

Все вежливо рассмеялись. Элинор сказала: