Мэри Шелдон - Ящик Пандоры

Наконец мы добрались до кинотеатра. Водитель вышел из лимузина и открыл мне дверцу. На мгновение показалось, что я попала в эпицентр ядерного взрыва, такое там было пекло. Миллион фотовспышек встретил меня, когда я вышла из автомобиля и ступила на красный ковер. Та девчонка из Палм-Спрингс, которой я оставалась до сих пор, содрогалась от ужаса и хотела спрятаться, но другая часть моей души пришла в восторг, настоящий восторг. Мне было все равно, сделала я хоть что-то, чтобы заслужить все это, но я жаждала этого, именно этого хотела.

Джон Брэдшоу встал рядом со мной. Снова крики и фотовспышки. Он крепко взял меня за руку, и мы вместе пошли по красному ковру. Толпа в три-четыре ряда стояла вдоль прохода, за ограждением.

Я заметила взъерошенную девчушку лет тринадцати, которая еле держалась на ногах. Похоже, она простояла тут весь день. Такой, наверное, в ее возрасте могла быть я, мечтающая увидеть Брэда Питта или Тома Круза. Я помахала ей рукой и улыбнулась. Она схватила за руку стоящую рядом с ней подружку и, ликуя, указала на меня. Надеюсь, она так и не узнала, что я никто.

Мы вошли в вестибюль. Там оказалось столько знаменитостей, что я старалась запомнить все, каждую деталь, и при этом не глазеть по сторонам, разинув рот. Все подходили к Брэдшоу. Элегантный, сдержанный, он был немногословен. Представляя меня, не упоминал, что я агент. Я старалась выглядеть умной и отстраненной. Удивительно, что делает с человеком застенчивость.

Свет начал гаснуть, мы вошли в зрительный зал и сели на свои места. Один из продюсеров произнес речь, а потом режиссер представил фильм. Когда на экране пошли титры, в зале аплодировали при каждом имени. Просто невероятно — здесь все свои, и на экране, и в зале. Я почувствовала, что испорчена навсегда, что никогда больше не смогу пойти в кино в Палм-Спрингс. Только сюда, в Голливуд, где каждый зритель лично знает каждого актера.

Когда начался фильм, я остро ощутила присутствие Брэдшоу рядом. Он сидел неподвижно, сосредоточившись на фильме, и я поняла, что он смотрел на экран точно так же, как на меня тогда у кафе «Чин-Чин». Тогда я увидела в его взгляде холодность, но сейчас в нем было другое. Пристальное внимание.

Фильм показался мне замечательным. Когда появились финальные титры, все встали и зааплодировали. Я не могла поверить, что стала частью всего этого.

Наконец мы направились к выходу. Джон взял меня за руку и повел в вестибюль. Около кинотеатра, за оградой, все еще толпились поклонники. Я огорчилась при мысли, что все это время они простояли снаружи, дожидаясь нашего выхода.

Прием устроили на другой стороне улицы. Над автостоянкой натянули огромный полосатый тент, поверх асфальта положили паркет. Когда мы вошли туда, я почти утратила чувство реальности, потому что было слишком жарко и людно.

Выпив бокал шампанского, я постаралась сделать вид, будто меня нет. К Джону подходили люди, и меня снова поразило, как царственно он себя вел — даже в толпе казался в стороне от всех. Только с Корой, своей клиенткой, он стал немного раскованней.

Мы пробыли там недолго. Он поздравил режиссера и продюсеров фильма, потом спросил, готова ли я идти.

Мы снова вышли на Голливудский бульвар. Он был все так же забит машинами. Я не представляла, как мы найдем наш лимузин, но он оказался тут как тут, дожидаясь нас у кинотеатра, словно дрессированный пес. Когда мы сели в машину, в ушах у меня все еще стоял гул толпы. Джон, казалось, ничего вокруг не замечал.

— Мы едем в «Плющ», — сказал он водителю и, повернувшись ко мне, добавил: — Если вы не возражаете.

Я с радостью согласилась.

— Я там никогда не была, но дядя Джин очень любил этот ресторан. Он обещал, что сводит меня туда.

Повисло молчание. Я испугалась, что сморозила глупость, но тут Джон Брэдшоу насмешливо улыбнулся:

— Значит, я выполню обещание за него.

Какое-то время мы молчали. Наконец я открыла рот:

— Вам понравился фильм?

— Очень понравился. Хотя не настолько, как вам.

Я вдруг почувствовала себя деревенщиной — так легко купилась на этот фильм.

— Мне показалось, что Кора всех там затмила, — быстро заговорила я.

— Да, — согласился он, — я очень ею доволен.

Больше ничего мне в голову не приходило.

Мы подъехали к ресторану. Построенный из розового кирпича и окруженный выгоревшим на солнце частоколом, с кованой мебелью, обитой ситцем, он выглядел чудесно. При виде этого великолепия я почему-то представила себе французскую ферму, но вслух этого не сказала. Ведь я никогда не была во Франции.