Тереза Крейн - Райский уголок

— Даже если этого не случится, меня это не очень волнует. — Обычно мягкая линия его рта приобрела резкие очертания.

— Не говори так, любимый. Он твой отец.

— Он ханжа и педант. Самодовольная тупица.

— Хьюго!

Он покачал головой.

— Ты не знаешь его, Флип. А мама знает. Вот почему она все время живет на Мадейре.

— Мадейра… — Она с благоговением произнесла это слово. Оно стала для нее талисманом. С ним ей были не страшны никакие невзгоды.

— Она избавилась от него. И я смогу. — Он упрямо отказывался от возможности сменить тему разговора. — Я покидаю Чейн Уолк. Сегодня вечером я скажу ему об этом.

Он уже несколько месяцев вынашивал план, который, как он надеялся, решит сразу несколько проблем. Почему он позволил отцу и Чарльзу вновь запугать его? Он не мог ожидать от них помощи и не будет просить ее. В конце концов, он получал жалование. Большинство людей жили на меньшую зарплату. Наряду с иными значительно более благополучными отраслями торговли, их рынок тоже ощущал на себе последствия кризиса, который углублялся день ото дня. Но Пейджетам и Феллафилдам удалось выстоять, и так будет и впредь. Но в одном он был уверен — с каким бы неодобрением отец ни относился к его действиям, теперь старик не уволит его из компании. У них были преданные служащие, которые превосходно знали свое дело и беспокоились о нем так же, как о собственных семьях. Когда заключались сделки и наступал момент отправления груза, клиенты предпочитали вести переговоры с одним из Феллафилдов. И этим Феллафилдом, с которым они привыкли иметь дело за последние годы, был именно Хьюго.

Через несколько лет ему было обещано директорство и место в правлении. К этому времени Хьюго намеревался создать свою собственную компанию. А тот факт, что отец и брат ушли с головой в политику, делал эту цель более достижимой, чем это могло бы быть при других обстоятельствах. Чарльз надеялся на свое выдвижение в качестве кандидата от консервативной партии на следующих выборах. Если ему повезет и если осуществится его план жилищного строительства, он заработает себе состояние. Тогда он будет полностью поглощен своими делами и не станет совать нос в дела Хьюго. С остальными проблемами он справится сам. Теперь у него была Филиппа, и он не хотел терять ее. Он оставит Чейн Уолк и порвет с Морисом Плейлом. Если будет необходимо, он станет ждать Филиппу четыре года, пока ей не исполнится двадцать один. Тогда они поженятся. И как это часто случалось, когда он бывал с ней, волна нежности к юной девушке охватила его. Он почувствовал прилив сил и желание защитить ее.

Сидя рядом с ним на скамейке солнечным, но прохладным апрельским днем, Филиппа прижималась к нему. И когда она с радостным и доверчивым лицом смотрела на него, невозможное казалось возможным.

— Сегодня я все ему выложу, — повторил он.

Разговаривать с отцом Хьюго всегда было нелегко. Не обошлось без осложнений и на сей раз.

Сначала все шло хорошо. Чарльз как обычно был занят — то ли деловая встреча, то ли партийный митинг. Спенсер Феллафилд пребывал в приподнятом настроении. Он предложил младшему сыну с комфортом пообедать в Снаге, в небольшом уютном кабинете на втором этаже высокого городского дома, с высокими стеллажами, полными книг. Проводив Филиппу в небольшой отель, где она останавливались с отчимом, когда тот участвовал в заседании парламента, Хьюго отправился домой, решительно настроившись на серьезный разговор. Он был уже взрослым мужчиной, и ему не пристало просить о чем-либо. Он просто должен рассказать отцу, твердо и корректно, о своих планах.

Блюда были приготовлены великолепно. Повар Спенсера Феллафилда, как и всё в его жизни, был выбран в расчете на совершенство, умение и расторопность. Шел ничего не значащий разговор, не касающийся личных тем. Они говорили о возможном революционном перевороте в воздушном транспорте — особенно значительных успехов в этой области достигло новое поколение дирижаблей типа «Граф Цеппелин»; о предстоящей попытке Эми Джонсона совершить перелет из Великобритании в Австралию; о блестящей подаче Брэдмена, о маловероятности того, что проект строительства туннеля под Ла-Маншем будет утвержден, не говоря уже о том, что будет реализован. Хьюго, который в начале обеда чувствовал себя напряженным словно заведенная пружина, слегка расслабился. Отец был чрезвычайно доволен — очень важные и исключительно секретные переговоры, в которых он принимал участие, проходили успешно. Казалось, он был готов выслушать сына. Сам он занимательно рассказывал в особой, только ему присущей манере о друзьях, коллегах и политиках, с которыми в последнее время находился в контакте.