Милена Иванова - Женщина на грани...

При более близком знакомстве его член оказался еще приятнее, чем с первого взгляда. Ему как будто ничего не стоило удерживать кусочек мороженого у себя на макушке. Мне хотелось дать Кристобалю возможность насладиться всем, что я только умела. Я попробовала на вкус каждый миллиметр его тела. Я смаковала. Больше всего мне нравилось то, с какой свободой он отдавался моим ласкам и с каким наслаждением. Даю голову на отсечение, что с ним никогда еще не происходило ничего подобного. Его глаза излучали удовольствие, желание и нежность. Так бывает всегда, когда соблазняешь мужчину с чувством, толком, расстановкой, с желанием, юмором и огоньком. Нет ничего более вдохновляющего! Мы не произнесли ни слова: к чему слова, когда такое дело! Я оказалась на нем. Кристобаль аккуратно приподнял меня коленями и бережно ввел свой член. Он был таким горячим, как Везувий во время извержения. Я поработала на славу, моя помощь здесь больше не требовалась. Начиная с этого момента и далее включительно в моей миленькой квартирке не осталось ни одного живого места, если можно так выразиться, в ход пошло все: журнальный столик, пол, балкон, кресла… Закончилась вся эта пляска святого Вита [11] Пляска святого Вита (Chorea St. Viti) — нервная болезнь, при которой мышцы лица и конечностей непроизвольно подергиваются. в кровати, куда мы рухнули, почти бездыханные от всей этой спортивной гимнастики, липкие от мороженого, вдобавок мокрые от пота, в пять часов утра…

В полвосьмого зазвонил будильник, корректно напоминая мне, что уже вторник и пора вставать на работу. Я тут же заткнула ему рот и, крадучись на цыпочках, чтобы не разбудить юного Адониса, который так аппетитно похрапывал у меня в постели, отправилась в ванную. Закаливающие процедуры в душе быстро привели меня в порядок. Голод, который наконец дал о себе знать, измерялся в моем воображении горой свежеиспеченных круассанов, с хрустящей румяной корочкой, лежащих на противне. Макияж мне сегодня был не нужен. Я была румяной и свежей, как утренняя роза, глаза блестели тем драгоценным блеском, какой бывает только у женщины, совершенно удовлетворенной во всех отношениях. Я лишний раз подумала: «Эх, гормоны-гормоны, какие же вы все-таки сволочи! Как много от вас зависит…» Проходя мимо гостиной, я мельком заглянула в комнату — там царил полнейший беспорядок, который тут же напомнил мне о наших вчерашних кульбитах. Какой бардак! Мне пришлось сделать над собой неимоверное усилие, потому что достаточно было одного неосторожного движения, йоты ненужных воспоминаний — и желание бы хлынуло, как лавина с Кордильер, и похоронило меня под собой. Я снова как дура бросилась бы к нему в постель, позабыв обо всем на свете. Вроде, а гори оно все синим пламенем!

«Спасибо за все. Звони, когда захочешь», — накарябала я записку, печатными буквами, покрупнее, а то вдруг не найдет, и положила сверху на джинсы.

На этот раз я закрыла дверь ключом, бережно и осторожно, с любовью, чтобы не было слышно, почти как мышка, не шурша, вместо того, чтобы, как обычно, хлопнуть на всю парадную.

Каждый день после работы я возвращалась домой буквально бегом, в надежде найти на автоответчике сообщение от Кристобаля. Но телефон молчал, как заброшенная могила.

Наконец я не выдержала и решила позвонить ему сама. Уверенность в том, что наше ночное приключение понравилось ему не меньше, чем мне, придавала мне смелости. И потом, я же знала, такое не забывается.

Я набрала номер академии, где он служил. Секретарша любезно отправилась на поиски. Несколько минут ожидания показались мне вечностью. Я готова была откусить кончик своей сигареты, делала частые затяжки, нервничала.

— Привет, Кристобаль. Как ты?

— Нормально, а ты? — Он отреагировал так, будто последний раз мы с ним болтали минут пять назад, не больше.

— Нормально, так же, как ты, думаю, — ответила я в том же духе. — Посидим где-нибудь? — продолжила я как можно веселее и оптимистичнее.

— Идет, — ответил он любезно, но без особого энтузиазма.

— Давай у меня?

— Нет, я потом не успею к себе. Если хочешь, давай в кафе «Комерсьяль» в девять.

— Отлично. Буду.

Вешая трубку, я уже точно знала: то, что между нами было, это на вес золота, так что лучше мне повесить это в рамочку и оставить себе как приятное воспоминание. Больше ничего не повторится.

Я уже допивала второй тоник, когда в «Комерсьяле» наконец-то появился Кристобаль:

— Что пьешь?