Милена Иванова - Женщина на грани...

Наконец наступила суббота. Родичи испарились, а я валялась в постели до десяти. За окном разыгрался клевый день, и солнце проникло в мою комнату. Я приготовила себе очень крепкий и горький кофе. Я у тетки научилась пить такой кофе, и мне он казался сказочно вкусным. Пока он остывал, я пошла принимать душ. Стоя под струей воды, я критически осматривала свое тело. Ну что же, ничего особенного, но не так уж и плохо. Грудью я не вышла, но надеялась, что она еще подрастет. Одна школьная подружка мне сказала, что она растет, если есть арахис. Попробую — может, получится. А сейчас мне опять нужно было побриться. Я проделала это за пару минут с помощью папиного станка для бритья. А все потому, что он не обращал на меня никакого внимания. Как будто я мебель какая-нибудь, а не его собственная дочь, блин! Я погладила кисти своих рук. Они были очень красивые — маленькие и тонкие, не какие-нибудь лошадиные копыта. Я не знала, все ли в порядке у меня на «нижнем этаже». Я это так называла: клитер, влагалище и все остальное. Вряд ли они могли иметь какое-то значение для мужчин с эстетической стороны. Самое главное, что они были на месте. А ноги мои были хороши. Ну, нельзя сказать, что они росли от ушей, но зато были прямыми, а щиколотки выглядели суперсексуально. Я где-то читала, что мужиков вставляют сексуальные щиколотки. Губы могли бы быть попухлей, ну да все равно. В конечном счете нельзя же быть красивой во всем. Я очистила лицо скрабом и нанесла мамину маску от морщин. Она была совершенно не нужна, но сама мысль о том, что я у нее что-то стащила, подняла мне настроение.

Выйдя из ванной, я села в свое любимое кресло у окна и полностью расслабилась. Я принялась отпивать маленькими глотками кофе, как моя тетка, и смаковать его, полоща во рту горькую жидкость. Наверняка так занимаются оральным сексом. Как-то раз я видела фрагмент из порнографического фильма, который родители забыли вынуть из видеоплеера. Там показывали, как это делается, и на меня это произвело большое впечатление. Должно быть, это нечто сверхвозбуждающее или сверхотвратительное. Завязав узлом розовое полотенце, окутавшее мое тело, я взяла сигарету из отцовой пачки и прикурила. Зажав ее кончиками пальцев, я бросила взгляд в зеркало. А мне идет вот так, с сигаретой в руках. Некоторые зажимают ее в руках, как каменотесы, без всякого изящества. Козлы! (Вообще-то, м…) Что, не видят, как они отвратительно выглядят, когда глотают дым, как пылесосы? Я начала кашлять и погасила сигарету. От курева меня ужас как воротило! Я этим занималась, скорее, чтобы выглядеть элегантно.

Подняв телефонную трубку, я сделала глубокий вдох. Черт, пан или пропал. «Нет» у меня уже было наготове, так что пора было приниматься за дело. Набрав номер, который был спрятан у меня в тетрадке по математике, я услышала гудок. Кажется, ожидание, когда снимут трубку, длилось целую вечность.

— Да, слушаю.

У него оказался теплый голос, какой-то бархатистый, немного заспанный и неясный.

— Привет! — сказала я сладеньким и чуть испуганным голоском, рассматривая свои ногти.

— Привет! Кто это?

— Ты меня знаешь и не знаешь. Я — Белоснежка, — ответила я, по-прежнему стараясь поддерживать баланс между робостью и нежностью.

— Снежка? Я не знаю никакой Снежки. Вы, наверное, ошиблись номером.

— Да нет же, Белоснежка, — настаивала я.

Наконец-то он проснулся, и в его голосе, как мне показалось, появилось любопытство.

— Ага, если ты — Белоснежка, то это, наверное, домик семи гномов, и ты разговариваешь с самым симпатичным из них.

Он вступил в мою игру, и это открыло мне путь для продолжения разговора.

— Я тебя разбудила? Мне показалось, что у тебя немного заспанный голос, — продолжила я, напрягая все мозги, чтобы хоть что-то из себя выдавить.

— Не совсем. Я уже вставал. Ты скажешь, кто ты?

— Я уже тебе сказала. Я — Белоснежка и вижу, что не ошиблась номером. Или ты не самый симпатичный из гномиков?

Повисло молчание. В меня вселился ужас, потому что мне ни хрена не приходило в голову, как поддержать разговор. Наконец он спросил:

— Сколько тебе годков, Белоснежка?

— Семнадцать, — не раздумывая, ответила я.

С другой стороны послышался протяжный вздох:

— Да еще к тому же и подросток! Что еще скажешь, малышка?

На этот раз вздохнула я, но с облегчением. Не знаю, как он до сих пор не послал меня куда подальше. Собрав всю смелость, которая у меня еще оставалась, я пропищала тоненьким голоском:

— Ну конечно, я — подросток. Разве не помнишь? Я — Белоснежка, а не злая мачеха. Хочешь немного со мной поболтать?