Мэри Брэддон - Аврора Флойд

— Не совсем постыдна! — вскричал он. — О Боже! Аврора! Мог ли я ожидать, что я услышу вас говорящую таким образом? Неужели вы думаете, что в подобных вещах могут быть какие-нибудь степени? Между моей женой и мною тайн не должно быть; и в тот день, когда какая-нибудь тайна, или хоть тень ее, встанет между нами, мы должны расстаться навсегда. Встаньте с ваших колен, Аврора; вы убиваете меня этим стыдом и унижением. Встаньте! И если мы должны расстаться в эту минуту, скажите мне, скажите мне, ради Бога, что я не должен презирать вас за то, что я любил вас с такою силою, которая почти неприлична мужчине.

Она не повиновалась ему, но опустилась еще ниже и закрыла лицо руками; только ее черные волосы были видны капитану Бёльстроду.

— У меня не было матери с самой колыбели, Тольбот, — сказала она задыхающимся голосом. — Сжальтесь надо мною.

— Сжалиться! — повторил капитан, — сжалиться! Зачем вы не просите меня быть к вам справедливым? Один вопрос, Аврора Флойд, один вопрос, может быть, последний. Отец ваш знает, зачем вы оставили школу и где вы были целый год?

— Знает.

— Слава Богу, по крайней мере, за это! Скажите мне, Аврора, скажите мне только это, и я поверю вашему простому слову, как поверил бы клятве другой женщины. Скажите мне: одобрил он причину, по какой вы оставили школу? Одобрил ли он, как провели вы вашу жизнь в этот год? Если вы можете сказать утвердительно, Аврора, тогда между нами не будет более вопросов, и я могу без боязни сделать вас моей возлюбленной и уважаемой женой.

— Я не могу, — отвечала она, — мне только девятнадцать лет, но в эти два последние года моей жизни я разбила сердце моего отца, разбила сердце нежнейшего отца, когда-либо существовавшего на свете.

— Тогда все кончено между нами. Бог да простит вам, Аврора Флойд; но, по вашему собственному признанию, вам нельзя быть женою честного человека. Я закрыл мою душу от всех гнусных подозрений, но прошлая жизнь моей жены должна быть белой, незапятнанной страницей, которую весь свет мог бы читать.

Тольбот пошел к двери, а потом воротился и помог несчастной девушке встать, отвел ее к ее креслу у окна вежливо, как будто она была его дамой на балу. Руки их встретились с ледяным прикосновением, как руки двух трупов. Ах, как много было смерти в этом прикосновении! Как много умерло между этими двумя особами в последние часы! — Надежда, доверие, любовь, счастье — все, что заставляет дорожить жизнью.

Тольбот Бёльстрод остановился на пороге комнаты и заговорил опять:

— Я оставлю Фельден через полчаса, мисс Флойд, — сказал он, — было бы гораздо лучше заставить отца вашего предположить, что неудовольствие между нами произошло по поводу какой-нибудь безделицы, и что вы сами отказали мне. Я напишу мистеру Флойду из Лондона и так составлю мое письмо, чтобы он мог подумать это.

— Вы очень добры, — отвечала она. — Да, я хотела бы, чтобы он подумал это. Это избавило бы его от огорчения. Богу известно, что я была бы признательна за это.

Тольбот поклонился и вышел из комнаты, затворив за собою дверь. Стук затворившейся двери имел для него унылый звук. Ему представилось, точно какое-то слабое юное создание было брошено в живую могилу. Он подумал, что он охотнее оставил бы Аврору лежащую в гробу, чем оставить ее таким образом.

Неприятный, дребезжащий звук второго звонка к обеду раздался, когда он вышел из темного коридора на яркий свет бильярдной. Он встретил Люси Флойд, шедшую к нему в шелковом обеденном платье; бахрома, кружева ленты и золото сверкали на ней, и Тольбот почти возненавидел ее за ее блестящую лучезарность, вспомнив бледное лицо несчастного создания, только что им оставленного.

Мы способны быть страшно несправедливыми в час огорчения, и я боюсь, что если бы кто-нибудь осмелился спросить мнения Тольбота Бёльстрода о Люси Флойд именно в эту минуту, капитан объявил бы ее олицетворением легкомыслия и жеманства. Если вы узнаете недостойность единственной женщины, которую вы любите на земле, может быть, вы почувствуете неприязненное расположение к самым почтенным людям, окружающим вас. Вы почувствуете свирепый гнев, когда вспомните, что те, кого вы совсем не любите, так добры, между тем как та, которой вы отдали всю вашу душу, так недостойна. Корабль, нагруженный вами всеми надеждами вашего сердца, пошел ко дну, и вы сердитесь, видя, как другие корабли плывут под попутным ветром. Люси отступила при виде лица молодого человека.

— Что такое? — спросила она, — что случилось, капитан Бёльстрод?