Деннис Робинс: Невеста рока. Книга первая

— Я не помешаю вашей работе, если останусь здесь еще ненадолго? — спросила она с простодушием совсем юной девушки, не заботясь сейчас о своем высоком положении в этом огромном замке.

Певерил вскочил с места. Он нервно теребил свой галстук а-ля Байрон, которого так любил.

— Но, миледи… это вы отдаете мне приказания, — запинаясь, проговорил он. — Если моя убогая студия нравится вам, то для меня огромная честь и радость принимать вас здесь.

Она с нежностью посмотрела на него, уголки ее печального рта чуть приподнялись.

— Мне нравится находиться здесь, — с серьезным видом проговорила она, поднося руки к пылающему огню камина.

— Миледи, — произнес он, — писать ваш портрет — это огромная честь для меня. А беседовать с вами… это как… это удивительным образом раскрепощает мои мысли.

— И мои тоже, — прошептала она.

Впервые эти два молодых человека осмелились откровенно признаться друг другу, что они получают удовольствие от общения.

А Певерил продолжал:

— Мне бы хотелось сделать очень, очень многое! Моя дорогая миледи, только скажите, как я могу способствовать вашему счастью?!

Она повернула свою головку грациозным и одновременно гордым движением, но, когда отвечала ему, мировая скорбь звучала в ее голосе:

— Я не знаю, что такое счастье, с тех пор, как по чудовищной жестокости судьбы мои родители покинули меня.

Внезапно послышались тяжелые шаги, звук которых перекрывал завывание ветра и удары дождя. Кто-то поднимался к ним по винтовой лестнице. Флер первая узнала эти шаги. И цвет, появившийся на ее лице от жара камина и пылких слов Певерила, мгновенно покинул его.

— Это мой муж. Очевидно, барон вернулся раньше, чем намеревался, — сказала она.

Ужасные подозрения юного художника находили подтверждение, но он ничем не мог помочь, только молча созерцать муку и страх, так внезапно появившиеся на лице молодой женщины, стоящей перед ним.

«О Господи, — подумал он. — Она ненавидит его! »

И его медленно пронзила еще одна мысль: «Значит, и я тоже должен ненавидеть его».

Дверь студии была распахнута настежь без особых церемоний. На пороге стоял Сен-Шевиот в неброской, но очень модной одежде. На нем был плащ, в руке он держал перчатки. Он выглядел так, как выглядел всегда по приезде из Лондона, куда уезжал на несколько дней: мрачным, развязным, со следами скверного времяпрепровождения на лице. Огромного роста, он, казалось, заполнил собою весь дверной проем. Сердце Флер упало от страха при виде этих могучих плеч и красного красивого лица. Оглядев ее с головы до ног, Сен-Шевиот молниеносным взглядом обвел студию, почти не обращая внимания на Певерила. Затем снова воззрился на жену.

— Ну, ну, прекрасно, так вот, значит, где прячется моя любимая супруга. А я тщетно искал ее у себя.

Она шагнула вперед.

— Я не ожидала, что вы вернетесь так рано.

— Очевидно, — с презрительной ухмылкой откликнулся он, развязал плащ и небрежно швырнул его на стул. Проводя ладонью по пышным вьющимся черным волосам, Сен-Шевиот по-прежнему зловеще улыбался. — Я прибыл раньше, потому что за мной послала миссис Динглефут, — сказал он.

Флер спросила:

— Послала за вами? С какой стати?

Сен-Шевиот ответил не сразу, пересек студию и приблизился к мольберту. Широко расставив ноги, держа руки в карманах, он раскачивался на каблуках, внимательно изучая портрет Флер. Прищурившись, произнес:

— Миссис Динглефут, это прекрасное создание, всегда и всем сердцем желает мне только добра. Я просил ее связаться со мной, если здесь будет что-нибудь не так.

— Прошу вас, ответьте, что же она такое заметила? — спросила Флер, прижав руку к груди. Ее сердце билось все сильнее и сильнее.

Певерил стоял совершенно прямо и молчал.

Заговорил Сен-Шевиот:

— Славная миссис Д. прислала мне письмо, где в самых осторожных выражениях дала понять, что вы не лучшим образом себя чувствуете и слишком много времени проводите в рыданиях.

Флер, тревожно взглянув на Певерила, проговорила:

— Не думаю, что мое здоровье… или мои слезы… обеспокоили бы миссис Динглефут.

Сен-Шевиот, казалось, не обратил внимания на ее слова. Уставившись на портрет, он продолжал:

— Как старая и верная служанка этого дома, она сочла своим долгом сообщить мне, что вы слишком много времени и энергии тратите на то, чтобы подниматься в эту студию и подолгу оставаться здесь. Вам лучше было бы выезжать в новом фаэтоне, осматривая владения или заглядывая к соседям. Уверяю вас, такое поведение больше соответствовало бы достоинству знатной леди. Скажем, вам следовало бы больше обращать внимания на соблюдение некоторых условностей.