Любовь Рябикина - Аляска

Джоэ, по–прежнему, находился без сознания и Анна выпаивала ему то кружку крепкого бульона, то травяной отвар. Каждый день она меняла ему повязки. Жизнь боролась со смертью. Молодой здоровый организм упорно сопротивлялся. Индеец бредил. Ему казалось, что он висит над костром и его пытаются зажарить. Он кричал и ругался. Анна постоянно меняла ему на голове компрессы из намоченной в воде ткани. Чтобы быть всегда рядом с ним она уже на вторую ночь перетащила свою шкуру–одеяло к нему и теперь спала рядом с Джоэ. Даже не догадываясь, что он точно так же спал с ней, когда она болела. Словно боясь, что их кто–нибудь увидит, она ласково гладила рукой его рассыпавшиеся по изголовью волосы, украдкой целовала лицо и шептала что–то нежное в ухо.

Настал день, когда Анна запрягла собак и отправилась за дровами. Мороз был далеко за сорок и, чтобы не обморозиться, она замотала себе нижнюю часть лица шкуркой лисы.

Женщина вытаскивала из–под снега огромные сучья, некоторые перерубала, чтобы поместились на санках. Топор звенел о промерзшую древесину и ей приходилось затрачивать массу усилий на рубку. Наконец санки были полны и она повернула собак к дому.

Бэри вдруг развернул упряжку в сторону и принялся яростно разрывать снег. Анна, прихватив на всякий случай топор, подошла к собаке. Из–под снега показалась оленья голова. Животное было мертво. Женщина начала откапывать снег и поняла в чем дело, лишь увидев ноги оленя. Они оказались намертво зажаты сучьями. Анна перерубила кости и вытащила тушу наверх. Освободив место на санках, погрузила и поехала к дому. Мясо было как нельзя кстати: рыбы для собак становилось все меньше и меньше.

К вечеру Джоэ на несколько секунд пришел в себя. Первое, что он увидел очнувшись, было лицо, медленно выплывающее перед ним из мрака и приближавшееся все ближе. Он узнал Анну и пошевелился. Движение пробудило боль и индеец снова впал в забытье. К утру он снова очнулся. Вполне осмысленно поглядел на сидевшую рядом женщину и попросил:

— Пить.

Она тотчас взяла кружку с края стола и осторожно приподняв ему голову, напоила. Целый день Джоэ был в сознании. Он лежал с открытыми глазами, глубоко запавшими за эти дни, весь в поту от боли. Анна сварила для него жиденькую мучную болтушку на медвежьем бульоне с травами и несколько раз кормила индейца с ложечки. Большую часть времени она просто молча сидела рядом с ним и держала его руку в своих. Мягкой тряпочкой стирала пот с его лба и шеи. В ее тоскливом и одновременно радостном взгляде Джоэ увидел любовь. Эта белая женщина представляла для него неразрешимую загадку. Она была такой близкой и такой далекой одновременно.

Анна неожиданно наклонилась над ним. Джоэ почувствовал на своей здоровой щеке мягкое прикосновение ее руки. Уловил аромат лица и волос, а затем ее губы нежно и горячо прижались к его пересохшим губам. Он услышал, как она тихо шепнула, отстраняясь:

— С возвращением.

И вдруг заплакала. Он увидел, как слезы потекли по лицу, но она смахнула их ладонью и улыбнулась ему.

Вечером Анна снова меняла повязки. Она отмачивала присохшую к ранам ткань теплой кипяченой водой. Джоэ чувствовал легкие прикосновения ее пальцев и от этого даже боль ощущалась им меньше. Женщина намазала полузатянувшиеся раны мазью и прикрыла бинтами. Осторожно надела на него свою сорочку, а сверху укутала шкурами. Ночью опять начался бред. Рана в паху открылась и процесс заживления истерзанного тела приостановился.

Лишь через три дня Джоэ окончательно пришел в сознание. За это время Анна сняла нитки с большинства затянувшихся ран, которые она зашивала. Первое, о чем он спросил, тяжело дыша:

— Как я добрался до хижины?

Анна устало провела рукой по его потному лбу:

— Я на санках привезла. Нашла на поляне и привезла. Медведя тоже, иначе мы с тобой умерли бы с голоду.

Он снова спросил:

— А собаки?

— Живы. Ты не беспокойся. Я каждый день их кормлю. Мы с ними оленя замерзшего нашли, у него ноги в буреломе защемило. Думаю, что тебе, когда поправишься, снова придется их к себе приучать. Они меня хорошо слушаются без бича, особенно Бэри. Ведь это он привез меня к тебе.

— Как ты узнала обо мне?

Анна притронулась рукой к своей груди со стороны сердца:

— Что–то здесь подсказало.

Оба замолчали. Потом он снова спросил:

— Сколько лун я лежу?

Анна задумалась, подсчитывая:

— Тринадцатая.

Чтобы было понятнее, показала сначала обе ладони, а потом еще три пальца. Он понял и слегка кивнул. Потом тихо прошептал: