Лана Райберг - Картонная луна

Романтичная история! На самом деле ничего хорошего из этого не вышло. Это только в сказках принцесса выходит за первого попавшегося пастуха, пешехода или Ваньку-дурака и всё у них хорошо. Оказался мой Дэн шизофреником — диктатором с　 садистскими замашками и сразу показал мне и демократию, и почём фунт лиха почище русского дремучего мужика. Рыдать убегала в сарай- Дэн не терпел бабских слёз и от них ещё больше свирепел. Раз даже повеситься пыталась на балке, но то-ли духу не хватило, то-ли верёвка гнилая оказалась. Потом утёрлась и решила бежать. Паспорт в агенстве остался. Звонить никому не могу- не даёт любимый, проверяет счёт. Даже письмо не могу написать- спрятал конверты и марки. Денег нет- я тогда, накануне семейной жизни, свои заработанные маме отправила, в надежде на полный пансион… Пожаловаться некому- полицейские на нашу ферму не заглядывают, да и что я им скажу, что Дэн сволочь и маме не даёт позвонить? В общем, засунула я свою гордость подальше, стала ласковой девочкой, и стали мне позволять ходить в супермаркет, это мили четыре от фермы. Машину мне муженёк не давал. К его чести надо сказать, что он сразу женился. И вот где-то через год жизни в подполье, когда я получила вид на жительство, я стала претворять в жизнь коварный план побега. Возле супермаркета, в тени деревьев, примостилась телефонная будка, которой никто не пользовался. Зачем, у всех есть мобильники. Я боялась, что телефон не работает, но он работал. Я боялась, что Дэн может проехать мимо, увидеть меня звонящей, и тогда точно убъёт, на своём огороде закопает, а всем скажет, что к маме в Россию сбежала. Да никто и не спросит.

Вспомнила я, как можно бесплатно позвонить, даже в любой штат. Лен когда-то научил. Нужно набрать оператора, назвать ему номер, оператор спрашивает у абонента, будет ли он платить за разговор, и при его согласии соединяет…Страшно боялась, тряслась прямо вся от страха, но решилась. Юркнула в кабинку, набрала номер, моля бога, чтобы Лен оказался дома. Оказался, узнал, и как стал орать- Лена, куда ты пропала! Я понял, что люблю тебя, я хотел жениться на тебе, а ты пропала! Я тебя искал!

Короче, повторилась та же история. Теперь я сбегала от своего фермера назад, в Нью-Йорк, в сытую, спокойную и обеспеченную жизнь. Так я думала, глупая… Но судьба ещё не устала насмехаться надо мной, она мне не даёт стать слабой и прислониться к чьему-либо плечу. Видно, ставит надо мной опыт по выживаемости. А я всё бегаю по кругу, как лошадь с завязанными глазами. Хочу вырваться, а невидимый погоняльщик возвращает меня на круги своя, с усмешкой наблюдая, как я выкручусь на этот раз…

Лен прислал мне билет на поезд, его я могла забрать на вокзале в кассе, показав　 документ. До вокзала я доехала на автобусе от супермаркета, в который пошла, как обычно, налегке, чтобы злобный муж ничего не заподозрил. В карманы джинсов затолкала документы, сверху одела широкую и длинную майку. На ферме остались фотографии и любимые книги…Единственное существо, к которому я привязалась, был старый пёс неопределённой породы. Я даже не погладила его на прощание, потому что　 он и так чувствовал моё волнение- поскуливал и припадал на передние лапы…

Лен встретил меня на вокзале в Нью-Йорке, на Пенн Стейшион. Он немного постарел, но держался молодцом- на нём лежала неуловимая печать богатства. Он чуть не задушил меня в объятиях. Удивился, что у меня нет никаких вещей и всучил　 одну только розу, слегка задохнувшуюся в целлофановом кульке. Эта роза почему-то меня расстроила- я ожидала роскошный букет. Роза может быть и одна, но во всяком случае не такая помятая. Как будто человек, покупавший её, смертельно жалел три доллара, но купить нужно было, и он купил самую дешёвую, соблюдя приличия…

Я была безумно счастлива. Ровно три дня. Три дня я упивалась ролью хозяйки огромной квартиры в центре Манхеттена, один только квартал от Бродвея! Я хотела показать Лену, что он не прогадал- я отличная хозяйка, верный друг и нежная любовница! Я вычистила все пыльные углы, выдраила кухню и ванную комнату, вытерла пыль на книжных полках и многочисленных безделушках. Я была всегда весела и не капризничала. Лен обмолвился, что необходимо меня приодеть- и я терпеливо ждала, когда у него освободится время для походов по магазинам. Он сказал, что пойдём вместе, так как он знает, где можно купить дешёвую одежду…Я благоразумно промолчала, что меня уже тошнит от дешёвой одежды и что вроде бы мне по статусу полагается что-либо посолиднее, но решила не форсировать события и ходила по квартире в его старых рубашках. Он работал, я тихо суетилась у него за спиной с тряпками и веником. Один раз он меня отправил погулять- к нему должен был придти ценный клиент-я не обиделась и пошла гулять, умирая от счастья, что мой дом — рядом, и не нужно пилить в Бруклин на метро в убогую комнатёнку. А весь великолепный город с его уютными ресторанчиками, барами, книжными магазинами и сквериками, с толпами беспечной молодёжи, с ошеломлёнными туристами, над которыми ты чувствуешь превосходство, с неповторимыми витринами- твой и ты чувствуешь себя в нём уютно и спокойно. Три раза в день мы выходили с Леном чтобы поесть. Я уже стала волноваться, что он тратит много денег на еду и предложила, что могу готовить дома. Расписала ему прелести борща, голубцов и салата оливье…　 Лена моё предложение не обрадовало, но я-то явно видела, как он страдает, когда приходится доставать кошелёк!. Но я всё равно была счастлива, ничего не требовала, не торопила его- я просто жила, отдыхая от тяжёлой работы, от неустроенности и бесправности. Он сам мне предложил позвонить маме- и мы рыдали и смеялись по телефону целых полчаса…Я рассказала маме всё, как стремительно приближается рояль и белое платье- не будет же он меня долго держать в джинсах и майке, я рассказала, что он хочет познакомить меня со всеми своими друзьями- известными художниками, писателями, адвокатами и докторами. Мама плакала от счастья и кричала в трубку- Ты заслужила это, доченька! Эта жизнь для тебя, Королева ты моя! Как я поспешила! Зачем я поспешила рассказать! Бедная мама! Лен неотрывно смотрел на меня, не понимая ни слова, и на его лице читалась тяжёлая работа мысли.