Хизер Макэлхаттон: Маленькие ошибки больших девочек

Трудно поверить, что когда-то, живя среди всего этого базарного хаоса, итальянцы сумели создать удивительные архитектурные памятники и скульптурные шедевры. Здесь говорят на всех языках, улицы кишат толпами туристов с поясными сумками и выдвигающимися фотообъективами. Они заполоняют сувенирные лавки, окружают лотки на рынках. Улицы перенасыщены электричеством. Божественные мужчины, сексуальные женщины, костюмы от Армани, кожаные туфли, горьковатые духи, темные очки, запотевшие окна. Каждая деталь кажется важной. Зеленые пивные бутылки, подростки с цветастыми рюкзаками, мальчик с тающим желтым мороженым, коричневый пудель с дымчато-серыми глазами.

Ты напиваешься в небольшом кафе на выходе из Колизея и крадешь у уличного торговца маленький голубой браслет с камешками. Не потому, что он тебе так нужен, а просто потому, что можешь это сделать. Ты знакомишься с двумя австралийками, краснолицыми выпивохами с одинаковыми ухмылками на загорелых лицах. Они приглашают тебя продолжить прогулку по питейным заведениям. Они пьют и играют в карты, поют воинственные австралийские песни и все спонтанно заканчивается в их гостиничном номере, где вы, одурманенные выпитым, окончательно отпускаете тормоза. Вы сосете, лижите, а потом храпите. Утро заканчивается нелепо — одной из них ты нравишься, а другая ревнует. Назревает ссора, и тебе указывают на дверь. Вот оно как. Европа действительно превращает девушек в лесбиянок.

Ты садишься на поезд до Флоренции. Ты устала таскать за собой рюкзак и от влажного белья тоже устала (к тому же мест, где тебе удается прополоскать его в раковине, не так много.) На виа Джинори ты находишь маленький американский колледж, в котором требуется англоговорящий человек, чтобы сидеть на вахте и отвечать на звонки. Отлично. Тебе предоставляют комнату над кухней и платят пятьсот евро в месяц.

Ты встречаешь флорентийца по имени Филиппо, у которого длинные блестящие каштановые волосы и влажные карие глаза. Гладкое лицо, густые черные ресницы. На шее у него на тонкой красной веревочке висит подвеска с коммунистической символикой. От таких накачанных рук ты делаешься мокрой. Он безработный художник, богемная песнь с накачанным брюшным прессом. Он приводит тебя в свою небольшую квартиру на другом берегу реки, где вы занимаетесь любовью в его постели, на кухне, в душе, на полу. Он становится твоим Ragazzo, твоим парнем. Ты переезжаешь из своей комнатки над кухней в его квартиру, вносишь деньги за арендную плату и коммунальные платежи. Ты покупаешь еду. Похоже, что его работа состоит в том, чтобы спать с тобой и хорошо выглядеть, и это начинает немного надоедать. Флоренция — дорогой город. Бутылка диетической колы стоит пять долларов; банка тунца — десять. Филиппо мил, но через несколько месяцев ты думаешь, что лучше бы он зарабатывал хоть сколько-нибудь. Нашел бы работу и сводил тебя поужинать.

Затем в один прекрасный день ты встречаешь человека с кольцом на мизинце, который тебе подмигивает. Он хорошо одет, ему около шестидесяти. Он улыбается. У него дорогой костюм. Его зовут доктор Сандро Кандрева, и он спрашивает, можно ли пригласить тебя на ужин. «В один из лучших ресторанов во Флоренции», — добавляет он.

Если ты соглашаешься пойти с Сандро, перейди к главе 24.

Если ты отклоняешь предложение Сандро, перейди к главе 25.

Англия похожа на глыбу холодного камня. Здесь на улицах можно встретить представителей любой национальности: индийцев, французов, японцев, испанцев, сомалийцев, британцев. Единственное, что объединяет этих людей, — они все ненавидят американцев. Американцам за рубежом часто придумывают клички. «Жирная шлюха», «жирный янки», «жирная туша», «буржуйская задница». Американцы должны быть готовы к тому, что их будут оскорблять в ресторанах, на улице, рядом с достопримечательностями и даже возле ничем не примечательных мест. Они могут быть уверены, что такси всегда проедут мимо них, в отелях их будут обкрадывать, официанты станут их игнорировать и почти всегда им будут показывать средний палец, как будто это национальный способ приветствия.

Так что ты деамериканизируешься. Отказываешься от всех деталей одежды, которые напоминают об Америке. Никакой спортивной обуви, никаких джинсов, бейсболок, толстовок или футболок. Никаких золотых украшений. Ты покупаешь темно-синее пальто, черную водолазку, черные матросские брюки с застежками с обеих сторон, высокие черные ботинки. Ты убираешь подальше свой фотоаппарат, равнодушно смотришь на трехсотлетнюю архитектуру и пьешь чай, а не кофе.