Хизер Макэлхаттон - Маленькие ошибки больших девочек

В конце концов ты добредаешь до грязной старой палатки, алюминиевый каркас которой обтянут голубым брезентом. Рашид сидит за карточным столиком, курит сигарету, на нем шарф из зеленой ткани, расшитый блестками. Он рассеянно трет ткань между пальцами, словно пытается почувствовать свою оборотную сторону, как будто Алюэтта может материализоваться из этих блесток.

«Привет», — говоришь ты, усаживаясь рядом с ним.

Он предлагает тебе яблоко из маленького белого бумажного пакета. «Хочешь? — спрашивает он, протягивая его тебе. — Вкусное». Ты берешь яблоко и ешь его. Оно чистое и прохладное — в нем есть все, чего так не хватает на этом жарком душном рынке. Вот бы забраться под упругую кожицу яблока и жить там. Хорошее зеленое яблоко, далекое от общей суматохи.

Вы идете через толпу людей и выходите на извилистые улочки. «Не следовало мне приезжать, — говорит он. — Моя семья знает, кто я. Амиль просто хотела смутить меня и опозорить перед дедушкой». Он поворачивается лицом к каменной стене, тяжелые слезы капают с его черных влажных ресниц: «Ты должна ехать домой».

Он вытирает глаза шарфом с блестками: «Мы пойдем туда и заберем твои сумки. Я отвезу тебя в аэропорт, ты здесь больше не останешься. Я буду дома через неделю, когда закончится оплакивание».

— Ты остаешься?

— Ради дедушки.

Ты летишь домой одна. Квартира без Алюэтты теряет свой блеск. Она выглядит не эксцентричной, а нелепой, неуютной, заставленной вещами. Ты чувствуешь себя не очень хорошо. У тебя мигрень, озноб, боли в животе. Сперва ты думаешь, что плохо перенесла разницу во времени, потом думаешь, что простудилась. У тебя темная моча. Ты все время лежишь, не можешь есть. Ты только спишь, спишь, спишь… Алюэтта приезжает через тринадцать дней; когда она тебя видит, у нее перехватывает дыхание. Она дает тебе зеркало, в нем маячит зеленовато-желтое лицо. Она немедленно отвозит тебя в больницу.

Это гепатит А. «Вам делали прививку?» — спрашивает врач. Ты не можешь ответить на этот вопрос. «Вы выезжали за рубеж? — интересуется он. — В какую-нибудь страну третьего мира?»

— Я отвечу, — фыркает Алюэтта. — Она была в гребаной Индии.

— Вы могли съесть какую-нибудь зараженную еду, — говорит он. — Немытые овощи.

Яблоко. Ты слышишь, как врач распространяется про то, что гепатит А не смертелен, но нужно было приехать раньше, болезнь прогрессирует. Алюэтта возражает ему. «Она съела яблоко на улице, но так ведь и я ела! — кричит она. — И я тоже!»

«Но у вас, должно быть, иммунитет, — объясняет врач. — Вы же сами оттуда. Какие бы бактерии там ни водились, вы на них наверняка реагируете иначе». Они снова спорят, потом наступает темнота. Предметы в комнате расплываются у тебя перед глазами, ты не можешь сфокусировать взгляд, как будто глаза у тебя замазаны вазелином. Ты слышишь голоса родителей, но не видишь их. Проходит около двух недель. Температуру не удается сбить, инфекция проникает в спинной мозг, головной мозг, поражает ДНК. Поедает тебя, как колония черных муравьев, распространяется и разрастается, пока тебя не уносит какой-то волной. Вдох, ты впадаешь в кому, а затем — пустота. Ты умерла.

Ты позволяешь Кристиане себя поцеловать. Почему бы нет? Тебе интересно. Ты хочешь этого. Ее губы мягкие и легкие, как прикосновение крыльев бабочки. Когда она целует твою переносицу, щеку, а потом уголок рта, тебя как будто парализует. Она целует твои веки и пахнет, как приятное воспоминание.

Ладони влажные, сердцебиение неровное, ты целуешь ее кожу, солоноватую и влажную на вкус. Она дышит неглубоко, ее грудная клетка резко поднимается и опадает — она тоже нервничает. Вы лежите в темноте рядом, грудь к груди, сосок к соску, всю ночь, и обжимаетесь, как подростки.

Солнце освещает своими лучами маленькое окошко рядом с вашей кроватью, окрашивая небо в сверкающие лиловые и розовые тона. Проснувшись и завернувшись в светло-голубые простыни, Кристиана со спутанными волосами и лукавой улыбкой выглядит помятой и трогательной. Теперь у вас есть секрет — и это видно.

Ее дедушка и бабушка приготовили вам завтрак, который ждет на деревянном кухонном столе: черный кофе, гороховый пудинг, вареный бекон и сервелат. Дедушка с бабушкой милые и дружелюбные, хотя понимать их из-за провинциального выговора почти невозможно. Они спрашивают, были ли постели достаточно удобными, хорошо ли вы спали ночью.

Если бы они только знали…