Паскаль Брюкнер - Парадокс любви

В англосаксонских университетах каждая беседа со студентом (студенткой) должна либо записываться на магнитофон, либо происходить при открытых дверях. Приближение, если в нем угадывается малейшая двусмысленность, может стать поводом для жалобы. Всякая связь между преподавателем и студенткой, даже совершеннолетней и выразившей свое согласие, приводит к увольнению преподавателя [21] Любовь Ромео и Джульетты в странах англосаксонской культуры сегодня — это романы между преподавателями и студентами, на которые наложен строжайший запрет. Многие произведения свидетельствуют об этой новой атмосфере, например, «Бесчестье» южноафриканского лауреата Нобелевской премии Дж. М. Кутзее и романы Филипа Рота. Антильский поэт Дерек Уолкотт (Нобелевская премия по литературе, 1992) в 2008 году вынужден был снять свою кандидатуру на должность заведующего кафедрой поэзии в Оксфордском университете из-за кампании анонимок, где повторялись обвинения в сексуальном домогательстве, выдвинутые против него более 25 лет тому назад. Однако поэтессе Рут Падель, получившей должность вместо него, пришлось в свою очередь уйти в отставку, представив свои извинения, поскольку она участвовала в этой дестабилизирующей кампании. Англосаксонские университеты стали центрами новой инквизиции, которые осуществляют право надзора над частной жизнью студентов и сотрудников и требуют признаний, покаяния, перевоспитания. Протестантский мир заново приспособил в своих интересах некоторые из худших установлений католицизма. . Предприятия присваивают себе право вмешиваться в частные разговоры людей, если употребленные слова сочтены скабрезными или унижающими достоинство, способными вызвать враждебность окружающих! Организуют специальные семинары, предлагают заключать «любовные контракты» служащим, желающим начать совместную жизнь, которые обязуются в случае разрыва не предъявлять претензий компании. Напомним, что в начале 1990-х годов один из университетов в штате Огайо безуспешно распространял хартию, регламентирующую интимную близость между студентами: от них требовалось заранее перечислить в письменной форме все этапы, вплоть до мельчайших подробностей (коснуться груди, снять кофточку и т. п.) и зарегистрировать эту программу в присутствии ответственного лица. Во Франции, где сексуальное домогательство на работе, злоупотребление служебным положением признано правонарушением, кое-кто хотел бы распространить эти принципы на человеческие отношения в целом и добиться наказания за квипрокво, намек, инсинуацию. Но пока что страна противостоит атмосфере морального маккартизма.

Несомненно, что проявления грубости по отношению к женщинам усиливаются с расширением их независимости: более того, мы рискуем стать очевидцами небывалого взрыва насилия в наказание женщинам за то, что они подняли голову. Озлобленность против них со стороны некоторых мужчин сродни яростной реакции рабовладельца на отмену рабства. Ненависть к свободным женщинам растет по мере возрастания их свободы. Было бы нелепо из-за этого запрещать соблазнение: на наше счастье и по воле самих женщин оно не сдает позиций. В большом процессе борьбы за равноправие оно также играет свою роль: оно должно прийти на смену убежденности в праве на власть, ведь согласия другого в этом случае добиваются путем ухаживаний, а не силой. Одна из моих студенток в Школе политических наук, хорошенькая девушка из Квебека, по происхождению японка, откровенно признавалась нам, что ее разочаровали североамериканские мужчины, чьи порывы парализует забота о сексуальной корректности. Она специально проводила каникулы в Италии, где юноши открыто ее добивались; ей хватало уверенности в себе, чтобы отделаться от надоедливых кавалеров. В то время как в Соединенных Штатах сосуществование полов, кажется, постоянно чревато взрывом, Европу спасает от этой беды старинная культура галантности. Этот этикет, возможно, унаследованный от «эротики трубадуров» (Рене Нелли), в которой рыцаря с его дамой связывал ритуал преданности и повиновения, служит внедрению аристократических манер в среду демократической уравниловки. Это не только пропедевтика ухаживания, но и способ преобразить грубое желание во внимание и деликатность, цивилизовать его, очистить от непристойности. Куртуазная культура воспитывает качества, объединяющие оба пола: умение вести беседу, общительность, остроумие, которые придают глубину и живость разговору. (По словам Монтескьё, французский ум — это искусство говорить серьезно о предметах фривольных и легкомысленно о серьезных.) Она дарит удовольствие нравиться, играть с другим, морочить ему голову при полном одобрении с его стороны, если только он сам не водит вас за нос. Даже если мы торопим события, требуется соблюдать правила учтивости, например, переход на «ты» во многих языках остается обязательной вехой. Неоднозначен статус комплимента: в XVIII веке обесцененный как притворство льстеца, в 1960-е годы у некоторых радикальных активисток он вызывал недоверие, однако удачно сформулированный комплимент можно принять как знак внимания, укрепляющий наше самоуважение. Лучшие комплименты — самые бескорыстные: мы слышим их от незнакомых людей или от лиц того же пола. Срывание масок, неприятие светотени, требование немедленного разоблачения сердец и тел — все это убивает плодотворные испытания, необходимые зарождающейся любви для дальнейшего развития. Всякого рода уловки и ухищрения куда полезнее для чувства, нежели скучная ясность.