Мегги Леффлер - Диагноз - Любовь

— «Что принесет мне новый день? — мурлыкала я себе под нос. — Каким будет мое будущее?»

Дорога к госпиталю резко пошла вверх после того, как я поравнялась с каменной церковью размером со школьную классную комнату. Пыхтя и отдуваясь, я пробиралась по извивающейся между надгробиями дорожке. Они были покосившимися, растрескавшимися и неровными, как зубы Мэттью Холемби. Впервые я подумала, что разрыв с ним был не самой лучшей идеей. Но если бы я не решилась уехать, моя жизнь становилась бы сложнее и сложнее. Наше «создание союза» еще не дошло до стадии всяческих обязательств, поэтому не стоило рисковать, продолжая его. Могли ли мы сохранить отношения, находясь в разных странах? Вряд ли. Следует признать, что у меня был прекрасный повод попрощаться.

Странно было осознавать, что я скучаю по кому-то, кроме мамы. Непривычное ощущение. К тому же я чувствовала себя немного глупо, разгуливая по кладбищу с тяжеленным чемоданом. Мне вспомнилась цитата из Эмерсона [8] Ралф Уолдо Эмерсон (1803–1882) — американский философ, поэт, крупнейший романтик, родоначальник трасцендентализма. : «Зачем копаться в чудовищном трупе нашей памяти?» Как бы мне объяснить этим мертвым, что я здесь именно по той причине, чтобы расстаться со всем, что мне дорого?

Наконец подъем закончился и я добралась до искомого Королевского госпиталя округа Гемпшир. Его здание больше походило на древнюю церковь, не хватало только креста. Войдя внутрь, я покатила свой чемодан по пустынным и очень чистым коридорам, заполненным светом, который падал из высоких окон. Мы с «Бертой» прошли крыло с табличкой «Опекунство Виктории», потом «Соловьиное крыло». Названия звучали как насмешка, словно тут никогда не происходит ничего плохого, люди не страдают от неизлечимых болезней, а такие пациенты, как Клара Шторм, не мучаются месяцами с аппаратом искусственного дыхания, с иглами в венах и артериях, с отсосом в трахее и мерзкими программами по ТВ.

— Вам помочь? — спросила леди, которая, видимо, заметила, с каким выражением я смотрю на эти указатели. Я повернулась и увидела женщину, одетую в белый халат и маленькую шапочку, сочетание которых я видела разве что в фильмах 50-х годов. Я внезапно вспомнила сиделок из нашей реанимации. «Ни-фига-подобного», — говорила в таких случаях Ванда, громко усмехаясь.

— Да, пожалуйста, — с благодарностью в голосе ответила я, немного успокаиваясь при виде ее именного жетона, на котором значилось «Сестра Тереза». Неудивительно, что она так вежлива с незнакомцами. — Скажите, где у вас находится справочный стол?

— Прямо по коридору. Вы его не пропустите. Вы правильно шли. — Она улыбнулась и указала рукой в том направлении, давая знать, что я уже на полпути к цели.

— А где отделение интенсивной терапии? — быстро добавила я.

— Вы имеете в виду отделение экстренной помощи? Это там, слева от вас. Мы обычно не называем его интенсивной терапией.

— Благодарю вас, сестра, — произнесла я, слегка поклонившись. Не думаю, что перед монашками здесь принято преклонять колени.

Сестра Тереза рассмеялась и похлопала меня по плечу.

— Я медсестра, милая. Не монашка. Просто нас принято называть сестрами милосердия.

— Спасибо. Я новенькая у вас. Только что приехала из Штатов.

— Ну да. Значит, я правильно догадалась. — Сестра снова улыбнулась мне. — Добро пожаловать в Винчестер.

— Спасибо вам! — сказала я.

Идя дальше по коридору, я испытывала настоящее ликование. Гемпширский госпиталь ничем не походил на Сент Кэтрин. Я наконец-то поверила, что смогу здесь оставить свое прошлое в прошлом.

Возле справочного стола я представилась новым сотрудником, приехавшим из Америки, и осведомилась у седоволосой служащей, где можно получить ключи от моей квартиры.

— Это называется Парчмент-хаус, милая, — ответила мне пожилая женщина, доставая из ящика ключ с номером «3». — Иди по дорожке вокруг корпуса. Ты сразу увидишь наше общежитие.

Я вытащила «Берту» на улицу и бодрой рысью направилась прощаться с прошлым. Общежитие? Я представила себе, как оно тут выглядит. Вспомнились фотографии из Оксфорда, на которых даже пабы и кабаки выглядели добропорядочно.

Обойдя каменную стену, тянувшуюся вдоль дороги, я увидела, что на самом деле являет собой Парчмент-хаус. Никаких шпилей на общежитии не обнаружилось, оно даже не было каменным. Дом, сложенный из противного розового кирпича, напоминал бомбоубежище.

Внутри, как я скоро убедилась, было ничуть не лучше. Оставив «Берту» возле лестницы, я поднялась и очутилась в коридоре, где дружно жужжали лампы дневного света.