Дикси Браунинг - Одиночество не для них

- У нас с тобой осталось незаконченное дело, помнишь? Я приехал, чтобы расставить все по своим местам.

Боже правый, только-только она начала о нем забывать... Нет, "забывать" слишком сильно сказано. Только-только его образ начал бледнеть и отодвигаться в дальний угол сознания, где, словно тюки на складе, хранятся любимые детские сказки и старые фильмы со счастливым концом...

- Если бы я знала, что ты в городе, то...

- То что? Сбежала бы? Не открыла мне дверь? Отключила телефон?

- Прекрати! - Неосознанным защитным жестом она скрестила руки на груди. Да, может быть. Или поставила бы автоответчик.

Она пыталась угадать его намерения - по выражению лица, может быть, по торопливости или неуверенности в движениях. Но двигался он легко и уверенно, как всегда. А на лице читалась смесь тревоги и надежды.

Если кому-то здесь и есть на что надеяться, то только ей. И что означает тревога? Что его беспокоит?

Лайон вошел, окидывая комнату цепким взглядом и по привычке сортируя информацию. Сердце его сжалось от предчувствия новой ошибки. Здесь ему делать нечего. Квартирка у Жасмин очень скромная, но пол покрыт ковром, на стенах висят картины, на подоконнике зеленеют цветы. Это не просто квартира - это дом. Ее дом.

Она была в белых лосинах и футболке в цветочек, босиком. Никаких украшений, за ухо заткнут карандаш. Сперва ему показалось, что Жасмин нарумянена: красные пятна у нее на щеках полыхают, словно те чудные деревья, что он видел по дороге из аэропорта, - безлистые, покрытые ярко-алыми цветами.

- Ты выглядишь совсем.., по-другому.

- Ты тоже.

Она не села и не пригласила его присаживаться. Так они и стояли, опасливо глядя друг на друга, словно два сторожевых пса, встретившихся на нейтральной территории.

- Я как раз собиралась сделать себе бутерброд с арахисовым маслом. Хочешь?

- Как, ты разлюбила чили? У Жасмин отчаянно защипало глаза. Это конец. Еще полминуты - и она разревется как маленькая. Со всей силы она толкнула его в грудь.

- Эй, ты что делаешь? За что?

- М-м-мог бы, по крайней мере, сообщить, что с тобой все в порядке, срывающимся голосом воскликнула она.

- Разумеется. А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? - Взяв за руку, он усадил ее на белую кушетку.

- И чем ты занимаешься? - всхлипнула она. Лайон протянул ей носовой платок, и Жасмин покорно вытерла глаза. Только сейчас он понял, что никакой косметики на ней нет. Ни теней, ни румян, ни губной помады. Этот огненный румянец, которым при виде Лайона вспыхнули ее щеки, - естественный.

Встав на одно колено перед кушеткой, он, не отрывая глаз, смотрел, как Жасмин пытается овладеть своими чувствами.

Она сильно изменилась, спору нет, но перед ним все та же Жасмин. По-прежнему она не умеет притворяться: нежная, легко краснеющая, как у всех рыжеволосых, кожа выдает любую смену настроения. И глаза у нее все такие же огромные и прекрасные, как ему помнится. Только теперь они красны от слез...

- Ты уверена? - спросил он.

- В чем?

- Что у нас не будет ребенка? Жасмин раскрыла глаза еще шире.

- У тебя ребенка не было бы в любом случае. Он был бы мой и только мой. Но его не будет. Я ведь уже говорила. Позвонила и оставила сообщение. Кстати, тебе надо сменить автоответчик, он так шипит, скрипит и щелкает, и... Лайон, зачем ты приехал?

Ну вот. Дольше тянуть нельзя.

- Хочу знать, не ошибся ли я.

- В чем?

- В том, что прочел в твоих глазах. Там, в мотеле. А потом на аэродроме. И еще раньше, на болоте, тоже, - Не понимаю, о чем ты говоришь.

- А мне кажется, прекрасно понимаешь. Он стоял совсем рядом, но не прикасался к ней - это было не нужно. Он и так видел, что не ошибается.

- Жасмин, ты отлично знаешь, зачем я здесь. Более того, думаю, ты ждала меня. Если это не так, скажи - и я уйду. Просто скажи, что не хочешь меня видеть, и...

- Лайон!

Казалось, сам воздух сгустился между ними. Лайон не знал, что сказать. Слова, которые вертелись у него на языке, он боялся вымолвить - и потому не произносил ничего.

- Хватит болтать, Лайон. Лучше поцелуй меня.

Несколько часов спустя Жасмин вновь включила телефон и зажгла в комнате свет. Лайон уже принял душ, повесил свою одежду в шкаф и застелил постель. Для человека, привыкшего жить в одиночку и где придется, он оказался удивительно аккуратен.

- Как твоя актерская карьера? - спросил он сразу после.., ну, словом, после всего.

- Я - не актриса, а писательница, - ответила она. - Я дала голливудским продюсерам возможность меня открыть - они не воспользовались. Что ж, Голливуд проиграл, а издательский мир выиграл.