Джоанна Бриско - Будь со мной

Ощущение было такое, будто я заблудилась в пещере, в которой хотела спрятаться. У нас появились секреты друг от друга.

Зазвонил телефон, и мне пришлось спуститься вниз.

Звонила Катрин.

— Привет! — сказала она.

— Извини, Катрин. Я тебе перезванивала, но тебя не было дома. Уже несколько недель ведь прошло.

— Да ничего страшного, — сказала Катрин. Спокойная и апатичная, как всегда.

Я посмотрела в зеркало на свой живот, погладила его.

— Между прочим… — сказала я, мне ужасно хотелось поделиться с кем-то еще. — Я беременна!

Какое-то время в трубке было молчание. Бурного проявления радости от вечно вялой Катрин ждать не приходилось.

— О! — отозвалась она наконец, потом таким же спокойным голосом добавила: — Ух ты. Поздравляю.

— Спасибо.

— Я… — начала она, но снова замолчала.

— Да, — продолжала я. — Меня так тошнит ! Я… — Я подождала, что она поддержит разговор.

— Да, — сказала Катрин. — То есть я хотела тебе сказать, что… — Снова тишина.

— Что ты хотела сказать, Катрин? — терпеливо спросила я, чувствуя, что это может затянуться надолго. Посмотрела на себя в зеркало, подняла брови. Потом подняла их еще выше, чтобы узнать, как высоко они вообще поднимаются.

— Не знаю. Я… в общем…

— Странно, — меня вдруг разобрало любопытство. — Ведь ты же звонила не один раз.

— Ты придешь на день рождения МакДары?

— Да. Наверное, приду. Ричард, по-моему, тоже будет свободен. Но о чем ты хотела поговорить со мной?

— А, да так. Ни о чем, — сказала Катрин. — Извини, я звонила просто так. Мне нужно было… Хочу приблизительно понять, сколько гостей будет.

Я удивилась, но потом мне стало даже смешно.

— И это все? — спросила я.

— Да, — ответила она, но голос уже звучал отдаленно, как будто она теперь говорила не прямо в трубку, а издалека. — Да, все. Надеюсь, ты придешь.

Телефон начал звонить, когда я снял и бросил куртку на диван. От неожиданности я аж подпрыгнул на месте, нервы совсем расшатались. Недавно в Лондон вернулась Катрин, хотя Лелия про нее как будто не вспоминала. Я собрался с духом (мне до сих пор это приходилось делать каждый раз, когда звонил телефон) и снял трубку. Это был МакДара. Он хотел знать, приду ли я к нему на день рождения.

— Да, да, Мак, — устало сказал я.

— И все-таки, придешь ты или нет? — кричал в трубку МакДара, ему приходилось перекрикивать шум многочисленных звонящих телефонов.

— Вообще-то в следующем месяце у меня куча дел, — сказал я. Никакие более или менее правдоподобные отговорки в голову не шли. — Но я постараюсь.

— После такого тебе лучше подарить мне какой-нибудь офигительный подарок.

— Я привезу тебе бегемота из зоопарка, — произнес я и рыгнул.

— Двоих, — рявкнул МакДара. — Самца и самку. — Он бросил трубку.

Лелии дома не было. Я подошел к окну, потом распахнул его и стал мерить комнату шагами. Без нее наша квартира казалась больше. С улицы потянуло холодным воздухом, я не стал закрывать окно, наоборот, подождал, пока холод проберет меня. Ощущение было такое, будто я плыву на паруснике против сильного встречного ветра. Выглянул на улицу, посмотрел на сад. Мороз может в любую минуту прекратиться, и тогда ледяной куб безумия, в который вмерз я, растает и я полечу вниз. От этого ощущения мне сделалось тошно.

— Дорогой! — сказала Лелия, входя в комнату. — Я не думала, что ты уже дома.

Она опустила глаза.

Мы обнялись. Было видно, что она устала. По-настоящему устала. От выражения святой девы уже не осталось и следа.

— Сядь, — сказал я. — Как ты?

— Нормально, — коротко ответила она. Наши глаза встретились. Ее взгляд говорил о том, что она знает. Меня охватила паника. Но и я знал Лелию. Она все держала в себе, моя Клеопатра. Иногда мне казалось, что она даже лучше, чем моя мать и ее друзья, прошедшие войну, умела переносить плохие новости. Но в таком-то деле она наверняка не стала бы сдерживаться, накинулась бы на меня с криками, начала бы плакать.

В какой-то миг я даже настолько растерялся, что чуть было не сказал: «Слушай, давай все это обсудим». Слова уже сложились в голове в предложение. Как легко было произнести его вслух! Я уже видел, как обниму ее, прижму к груди, склоню голову ей на плечо, признаюсь во всем, после этого обязательно будут слезы, крики, ссора.

Она снова подняла на меня глаза. Боли в них уже не было. «Мадонна в скалах» исчезла. Мы слишком хорошо знали друг друга. В какую-то секунду мне пришла в голову мысль признаться во всем просто так, поддавшись безрассудству, взять и швырнуть гранату в наши отношения, чтобы посмотреть на интересный взрыв. К тому же я уже не мог держать в себе отвратительное напряжение, с которым я жил последнее время. Но я промолчал.