Джоанна Бриско - Будь со мной

У меня возникло ощущение, что кто-то на меня смотрит с нижнего яруса ресторана.

— Возьми себе сам, — ответила она.

— Я хочу твое.

Повернулся. Нет, за мной никто не следил. Там сидела лишь пара, занятая пиццей, да девушка, уткнувшаяся в книгу.

— Я подумаю, — сказала Лелия.

Вот это моя Лелия. Пылкое создание, непостоянное, беспокойное, но в то же время бесконечно доброе. Вдобавок она еще и бескорыстна, хотя всегда с негодованием и совершенно искренне отрицает это. Иногда, когда ей не удается соответствовать собственному уровню, она впадает в глубокую тоску, начинает беспощадно корить себя и требует, чтобы я присоединился к ней и помог выяснить причину такого падения. От этого мне иногда хочется биться головой об стену. Но потом все проходит, и она снова становится самой собой: великолепная, упрямая, общительная; яркая и болтливая путеводная звезда, втайне обожающая моду, с кожей цвета молока с медом и глазами — двумя ярко-коричневыми лунами. Она заставляет меня смеяться и забыть обо всем.

Лелия от рождения была умной и беспокойной. Единственный ребенок в семье, она всегда была готова бороться за свое счастье. Отец ее, индиец, ныне покойный, был врачом, а мать, англичанка, работала в школе ассистентом учителя. Какой путь прошла моя Лелия от скромного детства к тому, чем стала сегодня: опрятная девушка — «синий чулок» из Северного Лондона, работающая по распределению от дневной школы для девочек, со строгими представлениями о морали. Она красива, хотя сама об этом догадывается лишь иногда, потому что за красотой этой стоит коренастая толстая девочка в очках и заношенной одежде, которой была когда-то моя любимая с фигурой скрипки. Я был свидетелем расцвета ее красоты: под конец третьего десятка и с началом четвертого глаза и обвод скул у нее начали менять форму, отчего лицо ее облагораживалось.

При нашей первой встрече мне хватило одного взгляда, чтобы понять ее. Наши души признали друг друга и пошли дальше вместе. Тогда было странное ощущение, что время перестало существовать. Прошли две недели, и мы поразились, ведь мы-то были уверены, что знаем друг друга уже месяцы и годы, куда же пропало все это время? С первого дня у меня возникло желание впитать ее в себя, защитить, укрыть. Она переехала ко мне на следующей неделе, что стало полной неожиданностью для нас обоих, хотя мы знали, что это было неизбежно.

Мы заказали мороженое.

— Как здорово! — сказала она. — Целых пять дней полностью в нашем распоряжении.

— Небольшой отпуск. Надо успеть сделать все.

— Хорошо, только давай не будем валяться на постели в одежде и есть.

— Давай даже не будем наводить порядок в сервантах, — сказал я. — Лучше будем объедаться мандаринами.

— О Ричард, — Лелия стала гладить меня по руке. — Мы же уже решили.

— Ну ладно, ладно, — вздохнул я. — Шучу. Только давай договоримся, что потратим на это не больше двух часов и предварительно напьемся и наедимся пирогов.

— Как скажешь, так и сделаем, Ричард, — сказала Лелия, разводя руками в знак смирения и покорности. — Я в туалет схожу.

Я удовлетворенно хлопнул на стол меню. На обложке отразились огни гирлянд. Я покачал меню, играя с отражением, как ребенок.

— Привет.

Это нехитрое с оттенком удивления приветствие раздалось у меня за спиной. Я повернулся. Рядом со мной стояла девушка, которая читала книгу на нижнем ярусе. Лицо не выражало ничего, лишь легкий намек на улыбку.

— Привет, — машинально ответил я.

— О, — понимающе покосилась она в сторону. — Я Сильвия… — Подождала, не вспомню ли я. — Мы встречались… у друга Рена, МакДары…

— Ах да. Конечно.

Обрывки предыдущего вечера пронеслись у меня в памяти: приглушенный свет в квартире МакДары, вся та еда, вино, которое все еще гоняло похмелье по моим венам. Я попытался воскресить в памяти лица тех, кто сидел с другого края стола. То, которое я видел сейчас, при ярком освещении ламп «Марин Айсез», казалось незнакомым. Потом мне показалось, будто я вспомнил, что видел ее в коридоре, хотя полной уверенности не было. Какой же я ограниченный и тупой придурок, подумал я. Живу в замкнутом и косном мирке, который обустроил за несколько лет сидения на одном месте, и даже не думаю о том, чтобы познакомиться с кем-то новым. Хотя, когда я только переехал в Лондон, я чувствовал себя очень одиноким. У меня заиграла совесть, мне захотелось извиниться перед этой замкнутой девушкой, которая сидела за столиком одна, вспомнила меня и подошла поздороваться.