Лиза Бингэм - Сладостный вызов

— Шеффилд связывался с бывшим генералом войск Конфедерации, сбежавшим во Францию прямо в середине войны. Этот человек очень болен и хочет вернуться на родину, чтобы здесь и умереть, но проблема заключается в том, что за его голову назначена довольно большая сумма. За него просят двадцать тысяч долларов, дюжину ружей и амуницию, а также продуктов на месяц.

— Почему его вообще кто-то принимает всерьез? — хмыкнул Эриксон. — Двадцать тысяч долларов! За умирающего человека? Почему мы должны верить всей этой чепухе?

— То, что предлагает генерал в обмен на свою жизнь, намного дороже.

— И что же это? — спросил Джеймс нараспев, по-южнокаролински, только он умел так говорить.

Брэм поглядывал то на одно, то на другого, стараясь уловить малейшее выражение излишней заинтересованности на лицах.

— Генерал привезет с собой список пятидесяти двух офицеров Союза, поставлявших информацию войскам Конфедерации во время войны.

Наступила мучительная тишина. Брэм внимательно разглядывал их. Эриксона, вдруг разозлившегося, Джеймса, от удивления приподнявшего брови, Уилкинса, открывшего рот.

И Кейси.

Брэм ощутил тяжесть в сердце, когда заметил, как его друг стал вдруг очень спокойным, незаинтересованным, даже как будто скучающим. Комок подступил к горлу, пальцы Брэма сжались на прикладе револьвера, когда Кейси посмотрел на Брэма и отвел глаза.

Нет. Только не ты, Джим. Не ты.

Но он повернулся и медленно вышел из палатки, и Брэм вдруг испугался, что его молитва осталась неуслышанной.

Потому что на какой-то момент глаза Джима Кейси были похожи на глаза человека, которого ведут на виселицу.

Это заняло менее десяти минут — проехать по извилистой дороге к холму, поросшему деревьями, на котором было фамильное кладбище. Между столетними вязами, между каменными столбами, на которых когда-то давно держались массивные чугунные ворота…

Что заставило Мику назначить встречу здесь? Более того, что Мика делал в Вирджинии? Когда Брэм видел его последний раз, Мика клялся, что никогда не уедет из Огайо.

Над его головой глухо ухнула сова, и Брэм, вздрогнув, посмотрел через плечо. Но там никого не было.

Он направил лошадь к пышному кусту сирени.

— Мика!

Но ответом ему было лишь хлопанье крыльев над головой, — видимо, это действительно была сова, которую он только что слышал. Брэм поднялся на холм, густо поросший травой, и сел на землю. Отсюда он мог увидеть наиболее обширную панораму. Перед ним простиралось кладбище с дюжиной мраморных надгробий, которые фосфоресцировали в темноте как руины разрушенного города.

Он сидел, опершись спиной на ствол старого поваленного дуба, глядя на тусклые надписи и склеп, стоящий на переднем плане. Он не жалел о своей жизни. После того, что с ним произошло, ему необходим был этот отдых. Но в будущем его ждало нечто более невероятное.

Будущее… Бывали моменты, когда он думал, что у него нет будущего. Теперь он обнаружил, что оно его очень занимало — особенно его совместная жизнь с Маргаритой.

Откинув голову на толстый ствол и сложив руки на груди, он смотрел на звезды. Маргарита была очень умной женщиной. И теперь больше, чем тогда, когда они впервые встретились. Ее темперамент с годами стал еще более необузданным. Но ей по-прежнему не удается сдерживать свои чувства. Все, о чем она думает, можно прочесть у нее на лице. Такие выразительные голубые глаза. Она злилась на него, вернее, оборонялась. Но в ней было что-то более глубокое, что трудно было разгадать. Иногда, возможно, где-то в дальнем уголке ее души, появлялся страх.

Но чего же она боялась? Она должна знать, что он никогда не причинял ей физической боли, вне зависимости от того, что между ними происходило. Он хотел иногда укротить ее нрав или подчинить ее своей воле, но никогда не желал уничтожить ее. Неужели она это забыла? Неужели она забыла все, что они пережили вместе?

Нет. Брэм не мог в это поверить. Когда он обнимал и целовал ее, она таяла в его объятиях. Он надеялся, что со временем смог бы приручить ее и, возможно, даже простить ее.

— Какие странные мысли.

Низкий голос прозвучал из темноты и заставил Брэма вскочить и взяться за свой револьвер. Он выхватил его и направил в темноту перед собой, когда вдруг оттуда возник Мика.

— Черт, Мика, — взорвался Брэм, пряча револьвер. — Не шути так ни с кем. Я мог бы застрелить тебя!

Мика — огромный, широкий с мудрым взглядом — улыбнулся и уселся рядом с ним.

— Сомневаюсь. Я здесь уже минут пять. — И без всякого перехода вдруг спросил: — Ну как там твоя девочка?